Эрик Ластбадер - Черный клинок

Почему-то теперь эта страна уже не страшила его так, как вначале. Во всяком случае, она казалась не более пугающей, чем холодный блеск в глазах отца и тон его голоса, когда, ворвавшись в вигвам, он рявкнул:

- Собирай свои манатки! Едем немедленно домой!

Сидя верхом за спиной отца и обхватив его руками, Вулф ощущал, как с каждым ударом мощных конских копыт о землю уходит от него острота зрения, слуха и обоняния, испытанная им после пробуждения. Скакун шел ровной рысью, раскалывая копытами смерзшуюся соль, в она разлеталась вокруг подобно осколкам разбитого зеркала, которое оказалось всего лишь стеклом, покрытым серебряной краской и лишенным какой бы то ни было магической силы.

С собой он прихватил лишь две стрелы, подаренные Белым Луком, сочтя все остальное детскими игрушками. Однако по прибытии домой он обнаружил у стрел изъян: они лишились оперения. И произошло это либо во время скачки с отцом по плайе, либо раньше по той причине, что Белый Лук вообще не приладил его.

В первые недели после возвращения все казалось не таким, как прежде, особенно отношения между родителями. Если до этого их разногласия, связанные с Белым Луком, были скрытыми, то теперь отец выступал против него не таясь, предложив даже как-то раз сдать "этого явно выжившего из ума" старика куда следует, пока он не натворил больших бед.

Создавалось впечатление, что Открытая Рука, хранившая в своей душе надежды, страхи и горести своего племени и бывшая такой терпеливой и все понимающей, вдруг утратила эти качества. Она даже не пыталась, да и не могла объяснить мужу поведение своего отца. Ее душевное равновесие уже нарушилось. Если раньше она могла с почти научной отрешенностью осознавать, какая пропасть лежит между этими представителями двух совершенно разных народов, и даже представляла себя неким мостом между ними, то теперь факт их несовместимости разрывал ее на части. До этого случая она представляла пропасть между ними как метафору, символизирующую закат одной культуры и расцвет другой, и это объяснение вполне устраивало ее, вселяя ложное ощущение безопасности.

Теперь же жить с Питером Мэтисоном и чувствовать себя по-прежнему в безопасности стало невозможно. Он был истинным американским пионером-первопроходцем, беспокойным, как ветер, и отчаянно смелым, но без особого чувства ответственности.

- Беда цивилизации в том, что в ней нет места героям, - сказал он как-то Вулфу, - поскольку герои, как говорится, яростны и неукротимы, и это их свойство угрожает разорвать ткань цивилизации.

Позднее до Вулфа дошло, что отец имел в виду прежде всего себя, и Вулф много раз с особым чувством вспоминал этот как бы отвлеченный разговор просто потому, что это был редчайший, почти небывалый случай, когда Питер Мэтисон сказал что-то о самом себе.

Вулф чувствовал, что в его отце тоже горит огонь. Хоть и не шаманский огонь Белого Лука, но тоже достаточно яростный, чтобы быть движущей силой. Белый Лук к тому времени уже успел рассказать внуку о постоянном взаимодействии между разумом, телом и духом. И теперь Вулф мог сам быть свидетелем такого взаимодействия на примере собственного отца, ибо ему было ясно, что все действия и реакции Питера Мэтисона направляются той особо сильной частью его личности, которая относится к сфере духа.

- Герои прошлого должны защитить нацию, - поделился как-то раз Вулф своими раздумьями с отцом.

- Это правда, что у индейцев тоже были свои герои, - отозвался Питер. - Но мы, белые, оказались слишком сильны, и нас было слишком много.

- Да нет, не то. Я имею в виду таких героев, как ты или твой отец, - пояснил Вулф. - Вам надо было найти с племенами общий язык и прекратить их истребление.

- Вероятно, так могло бы быть, - кивнул отец, бросив взгляд на сына. - Но наша цивилизация обрушилась на нас чересчур быстро и оказалась слишком развитой.

Он вглядывался вдаль, туда, где на горизонте вздымались горы, казалось, до самого неба. И от этого Вулф сразу вспомнил историю о ястребе, рассказанную Белым Луком.

- Или слишком отсталой, - добавил вдруг отец.

- Отсталой?

Питер в подтверждение своих слов кивнул головой.

- Чему бы тебя там ни учили в школе, цивилизация принесла отнюдь не одни только блага. Потерявшись в лабиринте законов и правил, установленных в обществе, мы в конце концов теряем чувство земли. Нас интересует лишь то, что она может дать нам, а не то, чем она является сама по себе. - При этом он как-то неопределенно хмыкнул, а затем продолжал: - Вот поэтому и исчезла культура американских индейцев вслед за многими прочими культурами в других частях света.