Эрик Ластбадер - Черный клинок

Разумеется, я могла бы спокойно убить Торнберга и Вулфа: лишь одно мое слово - и мои подручные выстрелят им в затылок. Может, сейчас я и отдала бы такой приказ, но в ту пору я презирала подобное варварское поведение, полагаясь на "макура на хирума" в большей мере, чем сейчас, в состоявшемся будущем, которое тогда ослепило всех нас. Вы должны понимать, что распоряжаться жизнью и смертью других людей - дело ужасно забавное, что бы там ни говорили. И я обнаружила, что больше всего ощущаешь волнение не тогда, когда применяешь свою власть над другими, а когда в твои руки попадается враг и ты осознаешь, что вольна поступать с ним как знаешь.

Итак, наступил тот особенно приятный момент, когда Торнберг открыл налитые кровью глаза и почувствовал мой ноготь на своей шее.

- А ведь я могла отдать команду застрелить тебя или, что еще лучше, сама сделать это за попытку украсть секреты наших экспериментов, - шепнула я ему на ухо.

Зачарованным взглядом я следила, как он быстро и инстинктивно потянулся за ножом, который я оставила на полу, как поднес его к моему мягкому оголенному горлу. Ну что же, вот наконец и пробудился в нем мужчина. Все они, эти мужланы, одинаковы, сущие скоты, и я всегда это знала. Им плевать на физические раны, которые они наносят друг другу.

Я не сделала ни малейшего движения, а лишь нажала большим и указательным пальцами на пучок нервов, расположенных прямо под правым ухом. От его лица сразу же отхлынула кровь, он побледнел, рот у него невольно перекосился, как у старика в предсмертной агонии, жадно заглатывая воздух. Руки и ноги у него вдруг ослабели, потому что в мышцы перестал поступать кислород. Нож со стуком упал на пол.

Я снова приложила ноготь к его медленно пульсирующей сонной артерии.

- Стоит мне лишь вспороть тебе кожу, вскрыть артерию, и ты истечешь кровью, - шепнула я ему на ухо. - И я могу это сделать прямо сейчас, могу через пять минут, могу попозднее, как мне заблагорассудится, в ты ничем не сможешь помешать мне.

Ну что же, в ту пору я была моложе и отчасти истеричка, но он сам довел меня до такого состояния. В эту минуту я ненавидела его так, как никогда в своей прежней я будущей жизни. Во рту от сильного чувства стало так горько, что я еле выговаривала слова. И лишь гораздо позднее до меня дошло, что я и себя-то в это время ненавидела не меньше, чем его.

Итак, я почти утратила самоконтроль, что позволило восторжествовать моей природной самонадеянности. О, я бы с радостью убила его, но мне очень нравилось играть роль жестокой фурии, выступающей против своего же естественного желания (о Будда! Помоги мне обуздать свой характер!).

Вдобавок к этому, в сложившейся ситуации было что-то восхитительное. Если бы только он звал все тайны, ведомые мне!

Естественная ирония в такой ситуации нередко бывает слишком ценна, чтобы беззаботно пренебрегать ею. И я наслаждалась своей властью над ним еще больше, так как точно знала, что в нем вот-вот поднимется волна гнева. Я не ошибалась в отношении него в тот момент, как и не ошибалась никогда впоследствии. Вот только Вулф по-прежнему приводил меня в недоумение.

- Есть лишь один способ, посредством которого ты можешь спасти свою жизнь, - шепнула я ему, как если бы шептала слова любви, - ты должен убить своего спутника.

Он бросил на меня взгляд и не поверил, а неверие приглушило в нём надвигавшуюся волну гнева.

- Ты хочешь, чтобы я убил Вулфа? - спросил он в изумлении.

- Пристрели его, - кивнула я головой. - На глазах моих людей.

И Торнберг не разочаровал меня.

- Лучше убей меня сейчас же, - сказал он, скрипнув зубами. - Я не предатель своей страны.

Мысленно я рассмеялась тогда, ибо он ничего не сказал о предательстве по отношению к своему приятелю. Я была уверена, что, если дам ему пистолет и прикажу стрелять ради спасения собственной жизни в одного из моих сопровождающих, он с готовностью выстрелит. Но в жестокости я его не обвиняла, поскольку, узнавая все лучше и глубже его натуру, я все больше убеждалась в том, что он и сам себя не знал. Люди, подобные ему, никогда не могут позвать свою сущность. А если случаем и познают, то толку от этого мало.

- Ну нет, - шепнула я. - Мы говорим не просто о твоей жизни, а о ее продлении. - Приложив губы к его губам, я почувствовала, как он дрожит. - Не этот ли секрет ты пришел сюда выведать? - Я немного отодвинулась, чтобы изучить выражение его лица. - Ты можешь заполучить его, только убив своего спутника. - Улыбнувшись, я продолжала. - В чем проблема? Жизнью больше, жизнью меньше, что это значит для таких, как ты? - Я видела, как он вытаращил глаза, и ощутила зловоние его страха. - Да, да, я знаю, тебе так хочется убить его!