Эрик Ластбадер - Черный клинок

В конце концов я оказался прав. Кросс к этому делу не имел никакого отношения.

Итак, черная-пречерная азиатская ночь. Мы в составе семи человек сели в странный на вид самолет "Мохаук" в расположении 1-й воздушно-десантной дивизии в Анкхе. Вулф занял место пилота, и мы полетели на полевой аэродром. По прибытии моя команда выгрузилась из самолета. Помимо меня в нее входили Вулф, сержант Брик из войск специального назначения - своеобразный телохранитель, которого приставил ко мне генерал Кросс, мой медицинский техник Дункан с необходимым оборудованием и приборами для походной лаборатории и трое кхмеров, выросших в том самом районе Камбоджи, куда мне надо было попасть.

Пока мы перебирались через линию фронта и добирались до пункта назначения, в живых остались лишь Вулф и я, остальных подстрелили вьетконговцы. Но я успел все же найти то, что хотел.

На следующий день нашего перехода, ранним утром, когда кроваво-красное солнце только что взошло, мы отчетливо увидели во влажном воздухе высокий, ровный столб дыма, тянувшийся вверх, словно веревка из кувшина факира. Он находился на расстоянии не более полукилометра, на месте спаленной большой деревни. То тут, то там все еще вспыхивал огонь и сверкали белые горячие искры. При такой сырой погоде пожар сам по себе возникнуть не мог. Его источник был явно химического происхождения. Зловоние от обгоревших трупов забивало все другие запахи.

Дункан вытащил аппаратуру для измерения уровня радиации. Как и прежде, аппаратура не показывала радиоактивного заражения. Мертвые тела валялись повсюду: на порогах домов, на улицах, среди развалин и остатков сгоревших домов. Кое-где виднелось оружие. Я услышал, как Вулф спросил одного из кхмеров, кем являются сгоревшие - вьетконговцами или кхмерами. "Здесь и те и другие, - ответил кхмер, и лицо его исказилось от горя. - Вьетконговцы уничтожают пограничные деревни, так как считают, что они тем самым обезопасят себя от нападения со стороны кхмеров".

"Слишком много вопросов, на которые нет ответов", - подумал я тогда. Даже если это пожарище и результат бомбежки напалмом, все равно я не смог обнаружить признаков и учуять запах применения химических веществ. Ночью мы тоже не слышали ничего такого особенного. Разумеется, до этого отдаленного и труднодоступного поселения можно добраться на самолете, но тогда мы услышали бы гул авиационных моторов и разрывы бомб.

Молча, жестом я дал команду Дункану приготовить аппаратуру, которая находилась у него в рюкзаке, и он достал ее. Работал он быстро, сноровисто, отбирая на анализ с трупов мужчин, женщин и детей всех возрастов, лежащих в разных местах деревни, кусочки кожи, мышцы, печени, легких, сердца, мозга, отдельные кости, позвонки. Все это он укладывал в отдельные склянки и футляры с толстыми стенками и запечатывал их, предварительно выкачивая воздух, чтобы создать вакуум. На каждую склянку и футляр он приклеивал бирку, а затем укладывал их с особой тщательностью в ранец под моим внимательным присмотром.

Вулф в это время патрулировал вместе с кхмерами вокруг деревни и, как я заметил, приглядывался к тому, что мы делаем. Вопросов он не задавал, сразу чувствовался настоящий солдат, но, судя по всему, в голове его откладывались факты и фактики, на основе которых, как я понял, он делал собственные выводы.

А вскоре вьетконговцы открыли шквальный огонь и убили Брика и Дункана. Что случилось с теми тремя кхмерами, мы так и не узнали. Убили их, взяли в плен или они просто удрали, бросив нас на произвол судьбы, - кто знает? Война есть война, на ней чаще всего не ведаешь, что происходит и что произойдет, и не обращаешь внимания на произошедшее. Либо миришься с этим совершенно ненормальным раскладом, либо сходишь с ума.

Обстрел был поистине ураганным. Меня в этом бою ранило в голову, и я на время ослеп, а Вулф, собрав все образцы в ранец, вытащил меня из-под обстрела и уволок подальше на территорию Камбоджи. Пока он нес меня, со мной происходили довольно странные явления. Я вдруг почувствовал себя в полной безопасности, ощущение было такое, будто, тюка я нахожусь с ним, в нас не могут попасть ни пули, ни осколки мин. Мы оба словно находились в какой-то темной капсуле, надежно изолированной от бушующей вокруг войны.

А вот когда мы остановились передохнуть, Вулф, несмотря на предупреждение генерала Кросса не задавать вопросов, потребовал объяснения, что все это значит, и я сильно испугался. Эйфория моего всемогущества, которым я упивался, развеялась под воздействием суровой действительности. К тому моменту я понял, что больше не являюсь бессмертным и что отныне должен во всем полагаться на Вулфа, поэтому я рассказал ему все, что счел благоразумным. Кстати, он оказался гораздо смышленее, чем я ожидал, и запоминал из рассказанного, к моему удивлению, лишь самое существенное: что я гражданское лицо, что моя миссия - это, строго говоря, не военная операция, а научная экспедиция и что мы ищем источник неизвестной ранее формы радиационного облучения.