Сергей Саканский - Шахта. Ворота в преисподнюю

— Иначе я застрелю своих друзей и выстрелю в голову себе. Да-да! В голову. Всех троих! И вам, фашисты, не удастся провести с нами свой дьявольский эксперимент. А ведь вам так хочется его провести, да? Вы ведь сорок лет охотились за нами? Так ловите трупы в подарок. Без мозгов. Вы все равно нас убьете, так лучше если мы уйдем из жизни по собственной воле.

Свят и вправду уже не улыбался, смотрел на нее с недоверием. Только бы они не прочитали его мысли, не смогли через них догадаться о том, что думает она. За себя Настя не волновалась: она понимала, что существа ловят лишь самую поверхность сознания, и если постоянно крутить в голове одну и ту же мысль, то они и примут ее за истинную.

— Я протестую, — сказал Илья и сделал к ней шаг.

Настя нажала на курок, пронзив линией выстрела его стопу. Илья скорчился от боли. Это подействовало на неведомых существ лучше любых слов.

— Я не шучу! — крикнула Настя, и голос ее слился с эхом выстрела.

Краем глаза она заметила, что Свят, поняв, что пистолет снова будет стрелять, быстро заткнул пальцами уши. Все эти события происходили, словно во сне, с какой-то искривленной последовательностью.

— Хорошо-хорошо! — сказал невидимый хозяин. — Прошу, ничего не делайте. Уверен, что мы договоримся. Подождите минуту.

Это была действительно минута, долгая, как в желтой подводной лодке, то есть, в мультфильме «Битлз» с таким названием. Свят молчал и смотрел на нее. Во взгляде этого мужчины было восхищение. Она поступила нетривиально, но правильно. Илья сидел на полу и тихо скулил. Настя не жалела, что сделала ему больно. Починят, не проблема. Она мысленно включила на полную громкость песенку из мультфильма, чтобы заглушить поток сознания, чтобы не выдать себя, своей неожиданной хитрости. Пусть думают, что она на самом деле решила всех пристрелить. Пусть делают что-то, все равно — что. «Мы живем на желтой подводной лодке, все вместе…» Она вынудила их совершить поступок, пусть этот поступок приведет их к спасению. «Я в лесу поймал жука — без капкана и сачка…»

Где-то послышались шаги. Странные какие-то шаги. Хотелось подумать: нечеловеческие. Но в этих условиях все было наоборот. За дверью раздавались именно человеческие шаги. Да и дверь уже давно стояла на месте. Да и стена, в которой была прорезана дверь, выглядела совсем по-другому: грубая черная стена обыкновенной пещеры, по камню текли струи воды.

Настя оглянулась. Стол и стулья теперь были грубыми, сколоченные, словно в землянке военных времен, из некрашеных досок. Да и светильник, который бросал блики на стены, отчего они искрились под лентами воды, выглядел, словно в военном кино — коптилка из гильзы снаряда.

Илья перестал выть и с ужасом оглядывался по сторонам. Свят усмехнулся.

— Добро пожаловать в реальный мир, — сказал он.

Дверь открылась, и вошли трое. Люди.

— Не надо стрелять, сударыня, — произнес вместо приветствия самый старший.

Это был очень пожилой, полностью седой человек. Второй был примерно ровесник Святу, в руке он держал старомодный, чеховских времен саквояж, третий — совсем еще юноша, розовокожий, беловолосый, настоящий альбинос. Под мышкой — коричневая папка для бумаг. В лицах всех троих было что-то общее, что-то неожиданное и странное…

Настя перебросила пистолет из руки в руку, взяла его за ствол и протянула Святу. Тот вскинул предохранитель и засунул оружие за пазуху. Хлопнул себя по груди, сказал:

— Не стреляем пока. Итак? Судя по всему, с нами все это время действительно проводили какой-то сложный, затянувшийся эксперимент…

Смешно было угрожать людям, которые умеют управлять сознанием других людей, однако, у Насти все же получилось их перехитрить. Вот и Святу не оставалось ничего более, как надеяться на свое оружие.

— Кто вы — спецслужба, таинственные ученые? — с негодованием закончил он.

— Ни то, ни другое, — сказал седой. — Меня зовут Олег.

— А по отчеству? — спросила Настя.

— У нас не принято.

— У вас? — переспросил Свят. — Все же, значит — у вас?

Мужчина средних лет тем временем подошел к Илье, достал из своего медицинского саквояжа какой-то прибор и склонился над раненым.

— Снимите ботинок, — попросил он.

— Но мне больно! — воскликнул Илья.

— Разве? — спросил лекарь с явной хитрецой.

— Вообще-то уже нет, — промямлил Илья.

— Кто вы? — спросил Свят.

— Просто люди, — ответил Олег. — Я родился наверху, на земле, в России. Мои друзья, — он махнул сухой, сморщенной рукой в сторону двух других, — никогда в жизни не были наверху.