Сергей Саканский - Шахта. Ворота в преисподнюю

— Думаю, это был мой отец. Вот почему он тогда испугался и решил уехать из города. Не выходил на улицу, боялся, что опознают. Он их видел, понял, что это не какие-то загадочные существа-рудокопы, а просто люди. Думал, что убил человека.

— Ну, возможно, — продолжал прокурор. — Как они рассказали на следствии, мужчина еле выкарабкался.

— Они не обратились в больницу?

— Нет, — сказал прокурор. — В противном случае, врачи бы поставили нас в известность, ведь это было огнестрельное ранение.

— Но хирургом как раз был Жуков, Человек-месяц! — воскликнула Настя.

— Какой еще месяц? — не понял прокурор — Жуков был хирургом не месяцы, а годы, много лет, до самого ареста… Вы считаете, что он скрыл факт обращения? Гм! Эта версия не отрабатывалась… Просто мы не успели: все задержанные, в том числе и карлики, погибли.

— Значит, одна из функций карликов была в том, чтобы переодеваться в ящериц и пугать людей? Не понятен смысл.

— Я бы сказал, что вся эта история весьма загадочна, — произнес прокурор. — Все, что нам известно, выглядит так. Несколько лет в поселке действовала банда, которая похищала людей и животных. Члены банды погибли. Цели преступников так и остались невыясненными.

Закончив разговор с прокурором, Свят и Настя долго молчали, глядя на огни поселка, сейчас уже гаснущие один за другим. Казалось, и цикады стихают вместе с огнями.

— Даже как-то обидно, — сказал Свят. — За последние сутки нам пришлось освоить и отбросить несколько экзотических гипотез. И путешествия во времени, и восставшие покойники, и рудокопы…

— Насчет рудокопов я все же сомневаюсь, — сказала Настя.

— Разве не ясно? Не было никаких рудокопов, а были карлики.

— А что если наоборот? Мы думаем, что карлики имитировали рудокопов, и никаких рудокопов нет.

— Ну да, а как может быть иначе?

— А на самом деле, — продолжала Настя, — нет никаких карликов, а те двое, что лежат на кладбище — и есть рудокопы! Впрочем, ерунда…

— Да уж, конечно! — сказал Свят. — Давай-ка попытаемся все расставить на шкале времени. Моих родителей убили в тысяча девятьсот шестьдесят третьем. Мне было семь лет. Твоих — летом шестьдесят пятого. Тебе было восемь.

— Нетактично напоминать женщине о ее возрасте.

Свят вскинул на Настю недоуменный взгляд, хотел что-то сказать, но она перебила его:

— Шутка. Я понимаю, что не до кокетства сейчас. Мы должны все правильно посчитать. Итак, когда мне было семь, осенью шестьдесят четвертого, мой отец подстрелил карлика. Жена приволокла его в больницу. А хирургом там как раз трудился Человек-месяц. Вероятно, из всего персонала больницы только он видел атрибуты маскарадного костюма, понял, что это значит. Люди недалекие, невнимательные, мы часто не можем связать воедино два-три разных факта. Жена, конечно, успела переодеться по дороге, скрыть маскарадный костюм, а вот простреленного дробью карлика раздевали уже на операционном столе. Человек-месяц не мог не заметить, как он был одет. Но он не заявил в милицию об огнестрельном ранении. Он просто завербовал карликов. Взял их к себе на службу, в свою банду. Посулил деньги, во-первых, угрожал разоблачением, во-вторых.

— Зачем? Чтобы сделать фото, которое показывала Анна? — голос Свята, вероятно, прозвучал насмешливо, как ни пытался он скрыть свою реакцию на новую гипотезу Насти.

— А что если да? — сказала она. — Например, главарь банды демонстрировал загримированных карликов всем остальным, с целью показать, что рудокопы действительно существуют. Ведь на этом фото как раз и запечатлен подобный момент.

— Отец показывает рудокопов маленькому сыну… Возможно. Неужто таким трюком можно было убедить и взрослых людей?

— Почему нет? Выбрать какой-то момент, плохо освещенную комнату. Или издали. Или на мутном фото. Иным образом невозможно объяснить все эти факты. Кроме того, карлики продолжали свое дело. Они просто-напросто воровали домашнюю живность, отвлекая от главного, чем занималась банда: от похищения людей! Но карликов поймали, и таким образом вышли на всю банду. В каком это было году?

— Дата на кладбище. Осень тысяча девятьсот шестьдесят седьмого. Через год после того, как снимался фильм.

— Мертвые с косами стоят!

— И тишина…

Настя уснула быстро, Свят слушал ее равномерное посапывание, порой легкий храп, отчего проникался к ней нежностью и каким-то неуместным состраданием. Не было и речи о том, чтобы преодолеть пространство длиной в метр. Так он и лежал, отделенный двумя ламинированными тумбочками от женщины, которая была, как он теперь понял, его вторым «я». С ней произошло в жизни в точности то же самое, что и с ним, она носила в себе ту же самую тайну, и не было на свете никакой другой женщины, с которой он мог бы разделить свое особенное, свое неизбывное одиночество.