А. Й. Казински - Последний праведник

— Вы кого-то ищете? — не сдавался он.

— Это мой кабинет, — вырвалось у Ханны.

— Это, наверное, какое-то недоразумение. Я сижу в этом кабинете уже больше двух лет, — он поднялся, и ей показалось на мгновение, что он сердится, но он протянул ей руку и сказал: — Томас Фринк, аспирант.

— Меня зовут Ханна. Ханна Лунд.

Он смотрел на нее, как будто пытаясь припомнить, что связано с ее именем, и в конце концов это ему удалось, хотя он и не был уверен до конца.

— Вы писали о…?

— Темной материи.

— Я занимаюсь космическими взрывами.

— Томас, можно тебя на минутку?

Ханна сразу узнала этот голос у себя за спиной. В дверях стоял пожилой человек с вздернутыми плечами, сутулой спиной и детскими глазами.

— Ханна? — спросил пожилой профессор, глядя на нее удивленно. — Я думал, ты…

— Хольмстрём?

Он кивнул и неуклюже ее обнял. Она отметила, что он расплылся в талии. Профессор вдруг посмотрел на нее почти рассерженно.

— Подумай хорошенько, прежде чем рассказать мне, чем ты сейчас занимаешься. Потому что, черт побери, только что-то действительно стоящее может оправдать твое отсутствие здесь!

— Долго объяснять, — сказала Ханна, отмахиваясь. — А вы как?

— Да все в порядке, если не считать этих постоянных сокращений. Все деньги теперь уходят на экологию. Стоит только позвонить министру образования и прошептать ему в ухо слово «климат» — пусть даже ты делаешь это в три часа ночи, — и наутро тебе выделят миллионы. — Он засмеялся. Эту речь он явно произносил не впервые. — Деньги теперь в климатических изменениях, и ничего тут не поделаешь.

— И голоса на следующих выборах, — добавил Томас Фринк, поднимая взгляд от своего монитора.

— Климат, — сказала Ханна, серьезно глядя на Хольмстрёма. — Они молятся не тем богам.

— Каким богам?

— Самим себе. — Она улыбнулась.

Наступило неловкое молчание, которое просто необходимо было чем-то заполнить.

— Это ты с собой принесла? — спросил Хольсмтрём, кивая на коробку.

— Да.

Он молчал, явно ожидая, что она объяснит, что в коробке. Но вместо этого она спросила:

— Вы не знаете, аудитория в старом здании свободна?

Центральный Копенгаген

Последнее, что Нильс увидел перед тем как свернуть с Кюбмагергаде, — как парковщик засовывает штрафную квитанцию под дворник его машины.

— Эй!

Нильс задел плечом прохожего, и набитые пакеты, которые тот нес в руках, упали на тротуар. Извиняться было некогда. Пешеходная улица грозила вот-вот провалиться под тяжестью рождественского груза: украшения, люди, покупки, стресс. Нильс свернул у здания теологического факультета, пробежал по узкому пассажу и вынырнул в более спокойном районе. Мельком бросил взгляд на телефон. Снова звонил Розенберг.

— Ну что?

— Где вы?

— В кабинете, как и раньше, — священник пока не паниковал, но был близок к этому, Нильс слышал это по его дыханию.

— А где он?

— Я не знаю.

— Но где вы его видели?

— Внутри, в церкви. Когда вы сможете здесь быть?

Нильс бежал по Скиндергаде. В трубке раздался громкий треск.

— Розенберг?

Снова грохот. В голове у Нильса роились вопросы. Почему именно священник? Было ведь столько других, гораздо более заметных.

— Вы меня слушаете?

— У него нож в руках. О Господи. Это возмездие.

Нильс слышал, как кто-то колотит в дверь. Он припустил еще быстрее, крича встречным прохожим: — Отойдите! Полиция! В сторону!

Он снова нырнул в пассаж, но тут же пожалел об этом: здесь было еще сложнее пробираться сквозь толпу. Священник не клал трубку, без устали бормоча что-то о возмездии.

— Вы меня слышите? — крикнул вдруг Розенберг.

— Да-да. Я буду на месте через минуту. Найдите пока что-то, чем вы можете защищаться.

Нильс представил, как священник берет со стола Библию.

— Там есть еще кто-то?

— Нет, один, он один.

— В церкви? В церкви есть кто-то из ваших коллег?

Священник не отвечал, но Нильс слышал по прерывистому дыханию, что он все еще у телефона.

— Вы что-то слышите? — спросил Нильс, запыхавшись. — Что там происходит?

— Он собирается разбить стекло! Он сейчас войдет внутрь.

— У вас есть возможность выйти оттуда?

— Я могу забежать в туалет. Но…

— Запритесь там и ждите меня!

Священник проделал это, не выпуская из руки телефона.

Огромный непонятно откуда взявшийся грузовик перегородил Нильсу дорогу.

— О черт! — Орал Нильс, раздраженно ударяя кулаком по кузову.

— Я закрылся! — Вот теперь Розенберг был в настоящей панике. — В туалете! — В его голосе не осталось никакого самоуважения, похоже было, что он на грани отчаяния. — Я запер за собой дверь, но ее легко сломать.