А. Й. Казински - Последний праведник

— Флавио! — позвал Томмасо, и тот показался в дверях. — Напишешь рапорт.

— Я не могу.

— Заткнись. Напишешь то, что я скажу. Иди сядь вон там у стены.

Флавио взял стул, поставил его напротив сырой стены и уселся. Вокруг пахло сажей, как будто кто-то затушил огонь в камине, вылив на него ведро воды.

— Готов?

Флавио сидел на стуле с блокнотом в руках, решительно уставившись в стену.

Томмасо начал с официальной части:

— Мы прибыли на место без нескольких минут два, по сигналу вдовы стеклодува, Антонеллы Букати. Ты пишешь?

— Да.

Сирена, — наконец-то он услышал сирену. Томмасо прислушивался. Катер «скорой помощи» выключил сирену, только найдя наконец дорогу из лагуны к этому заброшенному каналу. Треск мотора и плеск поднятых волн, силившихся снести наполовину сгнивший причал, сообщили о прибытии «скорой» еще за несколько секунд до того, как спасатели спрыгнули на сушу. Синие всполохи мигалок осветили гостиную и напомнили Томмасо о том, как темно бывает в Венеции зимой. Как будто сырость крадет остатки рассеянного света из тех немногих домов, в которых продолжают жить люди. Остальная часть Венеции полностью погружена во мрак. Большинство зданий города принадлежит теперь американцам и саудовцам, которые проводят здесь не больше двух недель в году.

В ту же секунду, когда телефон запищал новым сообщением, Томмасо заметил, что у черных туфель повешенного белые каблуки. Томмасо поскреб подошву, и белая грязь отстала от нее безо всякого труда.

— Мы можем его снять? — это Лоренцо, медбрат из бригады «скорой помощи». Они с Томмасо учились в одной школе и как-то раз подрались. Лоренцо победил.

— Нет, пока нет.

— Сейчас ты начнешь убеждать меня в том, что это убийство? — спросил Лоренцо, готовясь перерезать провод, несмотря на запрет Томмасо.

— Флавио! — рявкнул Томмасо. — Если он дотронется до трупа, надевай на него наручники!

Лоренцо в ярости топнул ногой.

— Фонарик, — попросил Томмасо, протягивая руку.

Флавио зажал рукой рот и опустил глаза, подавая ему фонарик. На первый взгляд на полу не было никаких следов — и все-таки. На кухне, именно там, где висел на потолочной балке стеклодув, было подметено, в то время как в ужасно грязной гостиной никто этим не озаботился. Телефон снова запищал. Томмасо открыл дверь, ведущую из кухни в небольшой, полностью заросший садик. Виноградная лоза растянулась на несколько метров. Видно было, что когда-то ее пытались подрезать так, чтобы она закрывала верх террасы, но потом махнули на нее рукой и позволили тянуться за солнцем и вскарабкаться даже на крышу. В мастерской горел свет, Томмасо сделал несколько шагов сквозь садик и распахнул дверь. В мастерской, в отличие от остального дома, царил порядок.

Еще одно сообщение на экране телефона. Они приходили волнами. Он не решался пока на них взглянуть.

Пол в мастерской был из белого бетона. Томмасо поскреб его пальцем — поверхность пористая, как будто из мела, такого же, как на каблуках стеклодува. Он сел на стул, делая вид, что не слышит, как Флавио зовет его из дома. Первое предположение оказалось верным: это не самоубийство, это месть. Месть жены. Стеклодува убили здесь, в мастерской, и затащили обратно в дом, поэтому каблуки и стали белыми.

— Что ты здесь делаешь?

Томмасо поднял глаза на вошедшего Флавио.

— Ты в порядке? У тебя не очень-то здоровый вид.

— Нам нужен кто-то из судебной медицины. И техники из Венето, — сказал Томмасо, игнорируя его попытки поиграть в диагноста.

— Зачем?

Томмасо провел пальцем по полу и демонстративно помахал им перед Флавио, чтобы тот заметил, каким белым сделался палец.

— Тем же самым измазаны его каблуки, попробуй присмотреться.

Потребовалось несколько секунд, чтобы это дошло до Флавио.

— Арестовать вдову?

— Да, для начала стоило бы.

Флавио грустно покачал головой. Томмасо прекрасно понимал, что Флавио чувствует в эти секунды: уныние. История, которую им в течение следующих нескольких часов придется выслушать от вдовы, наверняка будет о нищете, пьянстве, потерянной работе, семейном насилии и островном сумасшествии. Обычная венецианская история последних лет. Где-то там наверняка лежит и ждет своего часа страховка — или вдова стеклодува просто не могла больше терпеть, без всякой страховки? Флавио позвонил в участок, собираясь с силами для того, чтобы провести нужные аресты. Томмасо глубоко вздохнул и подумал, что этой ночью наступит конец света. Он по-прежнему не решался открыть сообщения на телефоне. Четыре сообщения с фотографиями от Джузеппе Локателли из Индии. Томмасо выудил из кармана очки для чтения и принялся рассматривать первую фотографию с отметиной на спине умершего. Такая же, как и у остальных. Потом он взглянул на фотографию отметины крупным планом.