Андрей Курков - Закон улитки

Марина ждала у открытых дверей. Тяжелые деревянные двери придерживал швейцар.

На втором этаже для них оказался зарезервированным столик на двоих. Принесли два меню в кожаных переплетах и карту вин.

Мимо прошла роскошно одетая блондинка. Приветливо кивнула Марине. Марина ответила улыбкой и углубилась в чтение меню.

Официант уже стоял за ее спиной и терпеливо ожидал заказ.

Виктор споткнулся взглядом о цены и никак не мог сосредоточиться. Даже цены закусок кусались – от пятидесяти долларов и выше. Первое, что пришло Виктору в голову, так это то, что за те же деньги было намного приятнее кушать манную кашу в компании со Светиком. Конечно, манная каша была бесплатной, это Светик стоила пятьдесят баксов.

– Ты уже выбрал? – спросила Марина.

Виктор «вынырнул» из своих раздумий. Вынырнул медленно, как любой изрядно выпивший пловец.

– Нет…

– Я тебе закажу, – сказала Марина и еще раз прошлась твердым взглядом по меню. Потом обернулась – и официант тотчас подтянулся под ее взглядом. – Дюжину устриц, блины с черной икрой… стэйк по-мексикански с галетами из бобов… Мне салат с семгой, маринованные куропатки и куриную печенку на вертеле. К этому – овощи «гриль».

Сделав заказ, Марина взяла в руки карту вин. Виктор тоже рассматривал карту, точнее, споткнулся о первое же название в списке – «Шато де Сарансон гранд кру» 1995 года. Бутылка этого вина стоила двадцать тысяч рублей – почти восемьсот долларов.

И вдруг Марина, не раздумывая, заказывает именно это вино. Виктор сглотнул слюну, посмотрел на Марину с удивлением. Но она в ответ только улыбнулась, потом снова повернулась личиком к официанту и дозаказала две бутылочки минеральной «Evian».

«Это – Москва», – многозначительно подумал Виктор и вздохнул.

И снова странная мысль посетила его: «Если бутылка вина в этом ресторане стоит восемьсот долларов, то сколько могут стоить в Москве похороны с пингвином?» И тут же другие мысли потекли следом, и уже представлял себе Виктор пингвина Мишу на московских похоронах. Но вот перед ним на стол опустилось блюдо с устрицами и половинкой лимона, и мысли о московских похоронах как бритвой срезало.

Виктор вспомнил вдруг, что новый хозяин Миши – банкир. А банкиру незачем выискивать экзотические способы зарабатывания денег. Нет, думал Виктор, сидит теперь Миша в этом частном зоопарке среди енотов и барсуков. Сидит и скучает по родине. Ведь родина – она как бы для того и создана, чтобы по ней скучать. По крайней мере, родина пингвинов.

Снова какое-то боковое движение отвлекло Виктора, и он повернул голову влево. Перед ним стоял официант и показывал ему бутылку вина. Название на этикетке совпадало с первым названием на карте вин, и Виктор кивнул. Официант тут же ловко откупорил бутылку и налил Виктору на донышко бокала.

Виктор, не знакомый с правилами винного этикета, оглянулся на Марину.

– Попробуй, – сказала она. – Если не понравится – возьмем что-нибудь другое.

Виктор попробовал. Вино как вино. Ясно, что благороднее молдавского «Мерло», но соответствовал ли вкус вина его цене? В этом Виктор сомневался. И как-то автоматически, от переизбытка сомнения он вдруг протянул свой бокал Марине, словно перекладывая на нее ответственность за принятие решения.

Марина усмехнулась. Отпила вина из бокала и кивнула официанту.

Официант налил по полбокала Марине и Виктору и наконец отошел. Виктор с облегчением вздохнул. Первые минут пять они молча сидели и ели. Марина посматривала, как Виктор справляется с устрицами. Виктор быстро разобрался что к чему и легко отрезал рыбным ножом ножку устрицы от ее раковины. Даже выдавленный лимон не улучшил вкус этого медузообразного океанского деликатеса. Виктор был разочарован, но виду не подавал. После третьей устрицы страшно захотелось водки, и он не выдержал и поделился этим с Мариной. Правда, высказал он свое желание довольно изысканно: «К устрицам больше подошла бы белая!». И как только такая витиеватая фраза сорвалась с его языка?! Он сам удивился и списал фразу на выпитый ранее коньяк и на претенциозные интерьеры ресторана «Прага», на претенциозные цены меню и карты вин и даже на претенциозные манеры самой Марины, на показательную неестественность ее подкрашенных изумрудной тушью ресниц.

Марина заказала двести грамм «Смирнова», и Виктор одарил ее благодарной улыбкой.

После первой стопки водки пришло некоторое успокоение. Вкус устриц был смыт с языка. А тут как раз и блины с икрой подоспели.