Андрей Курков - Закон улитки

Вздохнул. Теперь и сам он, и Леха казались ему такими же пингвинами, как Миша. Беспомощными, ждущими чего-то. Кормежки, тепла? Тепла, конечно, пингвинам не надо. Да и время удачное – холодная зима. Сейчас Мише было бы легче…

До прихода Нины Виктор успел помочь Лехе вытереться, надеть его, Виктора, старый спортивный костюм, сесть в свое инвалидное кресло и не без труда заехать на нем в кухню.

Они уже ели макароны, когда появилась Нина.

– Это Леха, – представил приятеля Виктор. – Он пока у нас поживет.

Нина рассеянно кивнула, уставившись на гостя.

– А спать он где будет? – спросила она через минуту.

– Потом решим.

– Она тебе устроит! – прошептал Леха, когда Нина вышла.

– Это моя квартира, – негромко сказал Виктор. – Чай будешь?

– А водки не дашь?

– Не дам.

– Хрен с тобой, тогда чай. Только сахару побольше!

Леху уложили спать в гостиной на двух составленных «лицом к лицу» креслах. Соня освобождать свой диван для гостя отказалась. Но Леха оказался покладистым.

Утром Лехе показалось, что кто-то гладит его по лицу. Он приоткрыл глаза и увидел рядом кошку, свернувшуюся калачиком. Подул на нее. Она никак не отреагировала. Тогда он перевернул ее так, чтобы ее мордочка была напротив его лица.

– Я тебя сейчас напугаю! – прошептал он и дохнул на нее.

Кошка лениво отвернулась. Леха удивился. Приподнялся на локте. Посмотрел на спящую Соню. Вспомнил вчерашний день. Вспомнил кафе «Афган». Задумался. Потом, прислушиваясь к тишине, осторожно опустился на пол и на культяшках и руках, словно ребенок, который только учится двигаться, пробрался в коридор. Посмотрел на двери. На блюдечко с молоком. Страшно захотелось пить. Леха вздохнул, дотянулся до блюдечка и выпил кошкино молоко, которого и было-то чуть-чуть. После этого перебрался в кухню. Увидел под столом пишущую машинку со вставленным листом. Любопытство заставило прочитать напечатанный текст. Сразу возникло ощущение, будто он на похоронах. Только не на тех, которые охранял, а на настоящих, когда хоронят близких. И вопрос «Что теперь?» застрял в его голове. Задумался о Викторе. Понял, что ему действительно плохо и одиноко. Даже захотелось как-то ему помочь. Но как? И тут же захотелось выпить. Выпить водки. Леха обвел взглядом кухню. Подполз к холодильнику. Заглянул в него. Там водки не было.

Первые пару дней Леха вживался в новую обстановку. Вживался с трудом. Только Сонина непосредственность отвлекала его и даже немного развлекала. Сперва она поинтересовалась, каким трамваем Лехе отрезало ноги. Он на ходу соврал, что это был трамвай номер двенадцать и вела его слепая женщина, поэтому и не увидела его. А Соня все не унималась. Ее интересовало, как болят отрезанные ноги. «Обычно долго болят, – ответил улыбаясь Леха. – Но у меня быстро перестали».

– Ты знаешь, – заявила девочка после многозначительной паузы. – Из тебя хороший муж выйдет!

– Почему?

– А ты будешь все время дома сидеть, шляться нигде не будешь, уезжать не будешь! У тебя дети есть?

– Нет.

– Вот видишь! – с укором произнесла Соня. – Тебе жениться надо!

Нина с Лехой почти не разговаривали. Когда встречались взглядом – она просто улыбалась и исчезала то на кухне, то в спальне. Было непонятно, о чем она думает. Но ее покладистость продолжала удивлять Виктора, и он даже думал о ней теперь с большей теплотой, чем недавно. Но все равно этой теплоты в его мыслях и чувствах было недостаточно, чтобы придвинуться к ней ночью и обнять ее. Спали они на большой двойной кровати, но он, Виктор, всегда выдерживал дистанцию между ее и своим телом. Благо что огромное одеяло позволяло это делать.

Вот и сегодня она, ни слова не сказав, пошла выполнять поручение Виктора. Отправилась на почту отсылать кулек с прахом Севы его родителям. Она даже не спросила, что это и зачем.

А Виктор съездил в Феофанию к Илье Семеновичу. Тот снял повязку, еще раз обработал рану и успокоил Виктора, сказав, что еще несколько дней, и о повязке можно будет забыть. В общем, жизнь потихоньку налаживалась. Только одно вселяло беспокойство. Время шло, но никто от Хачаева не звонил. А Сонька уже раз десять спрашивала Виктора о пингвине Мише, спрашивала, приедет ли он к Новому году и что ему надо купить в подарок.

Мысль о новогодних подарках посетила и Виктора, когда он, сняв со шкафа свою брезентовую сумку, проверял, на месте ли золотой кирпич. Проведя ладонью по шершавому золоту, он ощутил, как мельчайшие пылинки или пепелинки заскользили под пальцами. И вымыл слиток горячей водой, словно пытаясь отмыть золото от его происхождения, от всего того ужаса и горя, из которого оно было выплавлено.