Майкл Корди - Источник

Росс бросил взгляд на жену. Слышит ли она мрачные слова хирурга о собственном будущем или, скорее, его отсутствии?.. За окном раздались звуки мотора, радостные слова прощания и смех. Трудно было смириться с тем, что жизнь за стенами палаты течет своим чередом.

Гринблум продолжал:

— К счастью, жизнь ребенка вне опасности — основной удар пришелся в голову и шею Лорен. — Росс почувствовал болезненный укол надежды. Гринблум достал из папки снимок. — Длина плода от темени до крестца примерно четыре с половиной дюйма, вес — две и восемь десятых унции. Для шестнадцати недель это вполне нормально. Активность, по данным УЗИ, хорошая. Срок еще ранний, мы будем постоянно отслеживать ситуацию, но вполне возможно, что ребенок пробудет в матке до самого конца.

— А как же Лорен?

— Если не произойдет чуда, то варианта два. Мы будем ждать, пока Лорен выйдет из комы, и надеяться, что обойдется без паралича и повреждений головного мозга. — Он сделал паузу. — Если этого не произойдет, то через какое-то время мы отключим вентиляцию легких.

— То есть просто дадим ей умереть?! — в ужасе воскликнул Росс. — А как же стволовые клетки и всякие другие методы, что вы тут должны разрабатывать? Я читал, что в ближайшие годы возможен прорыв в лечении повреждений спинного мозга.

— Возможен, конечно, но Лорен все равно не сможет говорить, а уж ходить — тем более. Как ни печально, ни мы, ни любые другие врачи во всем мире ничем больше ей помочь не в состоянии. Нужно сосредоточиться на ребенке.

Диана Уортон вытерла слезы и взяла снимок.

— Лорен больно?

— Нет.

— А есть надежда, что малыш выживет?

— Да.

Она повернулась к Россу и его отцу.

— Это ведь лучше, чем ничего?

Сэм Келли взял ее за руку и улыбнулся:

— Гораздо лучше. Надежда есть всегда.

Росс не мог не восхититься отцом. Тот всю жизнь трудился на ферме и научился спокойно принимать все беды и несчастья — а уж они-то не обходили его стороной. Росс отлично помнил, как отец сказал, что у него не будет младшего братика, а мама не сможет больше иметь детей. Мало того, отец добавил, что она чудом выжила, и Россу сильно повезло не остаться сиротой. Даже пару лет назад, когда мать умерла от рака, отец благодарил Бога за отпущенные им годы. Россу же подобного стоицизма не хватало, он никак не мог смириться с происходящим. Покоится ли Лорен сладким сном без сновидений или, как в его давешнем ночном кошмаре, отчаянно взывает о помощи?

Гринблум поднялся со стула.

— Мы сделаем для ребенка все, что в наших силах. Я лишь хотел убедиться, что вы отдаете себе отчет в ситуации и готовы к возможным последствиям.

Росс едва сдерживал слезы досады. Он достиг немалых высот, отыскивая то, что другим было найти не под силу, и вот сейчас, в самый ответственный момент, от него не было никакого толка. Мать Лорен протянула ему снимок — та же тоска была и в ее глазах, а на лице отца читались грусть и сочувствие. И было в их взглядах еще кое-что: покорность. Оба уже смирились с судьбой Лорен, какой бы та ни оказалась, и теперь связывали все надежды с внуком.

Росс был не согласен. Он вгляделся в снимок. Зародыш ужасно напоминал человека: появились ногти и пушок на голове, ножки уже были длиннее рук. Больше всего на свете Росс хотел ребенка, и он мечтал, что у того будут братья и сестры, которых так не хватало ему самому. И все же он не знал этого младенца, а Лорен — знал и любил. И он почувствовал, сгорая от стыда, что с радостью пожертвовал бы ребенком, лишь бы спасти жену.

Сердце его сжалось, кровь ударила в голову: что бы там ни говорили врачи, каковы бы ни были шансы спасти малыша, Росс не бросит ее — ни сейчас, ни потом.

Тем же вечером в Йельском университете.

— Не подскажете, где кабинет доктора Лорен Келли? Молоденький студент пожал плечами:

— Простите, сестра, не знаю. Тут куча народу работает. Вам стоит уточнить в администрации. Дойдете до кирпичного здания, там налево через арку, увидите газон, а за ним большой каменный корпус. — Он взглянул на часы. — Поздновато, но кого-нибудь еще застанете.

— Спасибо.

— Не за что.

Она двинулась прочь, опираясь на трость и чувствуя, что понемногу устает. Прогулка по университету пришлась сестре по душе: Йель, тенистый островок спокойствия и учености на фоне всеобщей суеты, напоминал ей о временах, когда люди любили размышлять. Впрочем, несмотря на окружающее спокойствие, волнение не отпускало сестру Шанталь ни на секунду, и сердце трепетало, как пойманная птица. Ее терпение будет вознаграждено. Конец ожидания близок.