Роберт Блох - Царство ночи

Карен в ужасе прислушивалась к его словам. Дойль солгал. Он обманул меня!

Но на самом деле, детектив ничего не обещал ей. И он никого не обманул, просто пошел на компромисс. Исполнил ее просьбу, отправился на крышу один. Но велел Форбсу вызвать группу прикрытия. Больше никакого риска. Тогда почему он не подождал, пока они прибудут? Тут все ясно: Дойль боялся, что Брюс успеет скрыться.

Форбс повернулся к ней. — «Миссис Раймонд?»

«Что…»

«Пожалуйста, опишите вашего мужа. Как он выглядит, особые приметы, что на нем надето».

Ну конечно. Им надо подстраховаться — вдруг Брюс все-таки попытается убежать. Больше всего ей сейчас хотелось послать полицейского подальше, но какой смысл? Все равно Дойль сейчас спустится вместе с Брюсом. К тому же, она еще в лечебнице по просьбе сержанта Коула составила словесный портрет мужа.

Карен рассказала все, что от нее требовалось, а Форбс повторял ее ответы в трубку.

«Рост, шесть и два. Вес, один-восемьдесят. Цвет глаз — серый. Кожа светлая. Голубая рубашка, серые брюки. Куртка в голубую и белую полоску, галстук отсутствует…»

Вот и все. Так, буднично и спокойно закончился двухдневный кошмар. Без шума, взрывов, неожиданностей. Они его заберут, допросят, а потом…

Что будет потом?

Она убедила Брюса, что ему поверят, его показания помогут следствию. А если сыщики уже решили, что убийца он?

Вопрос без ответа. Если Брюс ни в чем не замешан, но полиция считает его преступником, она погубила невинного человека, выдала на расправу собственного мужа. Однако даже если он — тот самый злодей, предательство все равно остается предательством. С какой стороны ни смотри, кажется, хуже не бывает.

Она ошибалась.

Развязка наступила с головокружительной быстротой.

Форбс наконец повесил трубку и повернулся было к Карен, но его внимание привлек неожиданный шум. Поймав его взгляд, она тоже оглядела коридор.

По узкому проходу гулко разносилось эхо, в котором сплелись приглушенные голоса, дробь торопливых шагов.

Появился Эд Хаскейн: выпученные глаза, беззвучно шевелящиеся губы.

Форбс упер в него взгляд. — «В чем дело?»

«Идите скорее…»

«Куда?»

Но Хаскейн уже повернулся и зашаркал по коридору странной походкой пьяного.

Форбс поднялся, махнул Карен. Они нагнали Хаскейна за углом.

«Объясните, что там стряслось», — потребовал полицейский.

«Сейчас покажу». — голос Эда почти утонул в разноголосом гуле, раздававшемся возле входа в агентство.

«Где?»

«Окно…»

Окно в приемной, за будочкой Пегги, было открыто, секретарша стояла в первых рядах собравшихся вокруг возбужденных коллег. Все как один наклонили головы, словно молились, и не отрывали глаз от улицы. Толпа расступилась перед полицейским. Форбс и Карен тоже посмотрели вниз.

На асфальте распростерлось неподвижное тело.

На мгновение у нее потемнело в глазах, ноги стали как ватные, но Форбс не дал упасть. Он крепко держал ее.

«Нам надо идти».

«Туда, вниз? Нет… я не могу…»

«Миссис Раймонд, делайте то, что вам говорят».

Они отходят от окна, приближаются к двери; сильные пальцы сжимают руку. Реальность. Выходят из агентства, садятся в лифт, начинают спускаться… Тут реальная жизнь обрывается, вокруг все плывет, и невозможно понять, где ты, что делаешь. Наверное, так происходит, когда падаешь с огромной высоты.

Падаешь… Сорвался с крыши, пролетел четырнадцать этажей и врезался в асфальт. Брюс…

Движение остановлено, вокруг надрываются гудки. Место падения окружила толпа любопытных, ее с трудом сдерживают полицейские в форме. Обезумевшие чувства механически фиксировали образы и звуки. Где-то вдалеке слышен вой сирен, визжат тормоза прибывших патрульных машин, рядом останавливается машина «Скорой помощи», толпа расступается. Только все это не настоящее. Единственная реальность — распростертое на асфальте тело, лежащее лицом вниз, руки и ноги неестественно выворочены, как у сломанной куклы.

Хочется отвернуться, но нельзя. Потому что на самом деле это не кукла, а человек. Она узнает одежду, волосы… Да, это не кукла. И не Брюс.

«Дойль!» — вырвалось у Форбса. — «Господи, как же…»

С нее словно сняли придавившую к земле ношу. Она испытала такое облегчение, что едва не закричала, но из горла вырвался лишь слабый полустон-полувсхлип.

Вокруг стоял страшный шум, и ее не услышали. Толпа напирала, кто-то сильно толкнул Карен в спину, но она почти ничего не почувствовала. Из подъехавшей машины выбралось несколько человек. Впереди шел лейтенант Баррингер.