Александр Юрин - Страшила

Тошка отмахнулся от скачущих мыслей. Мельком посмотрел на силуэты сражающихся существ… Еле видны. Вроде как движутся к окну.

Тошка присел на корточки, принялся шарить по горячему полу… Вот они! Обжигают пальцы, но нужно терпеть! Ведь мама и папа тоже терпели все его причуды!.. Нет, они не терпели — они его любили! А если он так же их любит — тогда и огонь не помеха!

Тошка схватил обе фигурки и машинально отправил в карман. Затем осмотрел волдыри на руках — ничего, жить будет!.. Тут же отвлёкся, принялся ползать в поисках «Светы» и «Павлика»… Нигде нет! Слева что-то зашипело! Тошка быстро оглянулся… Нет!!! «Света»! Горит и пенится!.. Буквально тает!

Тошка заскулил! Сломя голову бросился к распадающейся капельке! Когда подбежал, от той осталось лишь дрожащее сердечко… Будто оловянное… как в книжке про солдатика.

Тошке стало не по себе… Сначала морально, а потом и физически. Всё, оставаться и дальше в комнате — нельзя… Иначе смерть! Его и всех остальных.

Тошка снова огляделся. «Павлика» вообще не видно! Плохо! Очень плохо! Тварь с Мухтаром у самого окна — вот-вот вывалятся!..

Так и есть! Пёс стремительно наскакивает, разрывая клыками мешковину на груди противника. Тот лишь злобно вращает глазами, пытаясь сдержать то и дело повторяющиеся атаки! Затем всё прекращается. Оба существа вываливаются в окно, прихватив с собой порядочную часть подоконника… Пламя гаснет.

Тошка застыл в полупозе — непонятно толком что делает: то ли пытается бежать, то ли присесть, то ли просто пятится, укрывая голову полами курточки…

За окном — весенняя серость. Стандартные уличные звуки, будто на голову прохожим так ничего и не свалилось…

Тошка с трудом поборол оцепенение, оправил курточку и нерешительно заскользил к окну… Замер у пропасти вниз. Выглянул… Ничего. Ни твари, ни Мухтара, будто и не было борьбы двух монстров…

Тошка попятился. Машинально запустил руку в карман. Нащупал фигурки родителей. На месте! Значит всё было по-настоящему… Ещё бы, не по-настоящему! Да он чуть заживо не сгорел в адском пламени! И плевать, что это очередная бессмыслица!

Тошка вздрогнул и ощупал лицо. Жуть! Щёки в волдырях — одна и вовсе рассечена! Крови, правда, уже нет… Вдоль груди, скорее всего, один большущий синяк — судя по ощущениям, — как напоминание о контакте с клешнями… На руки лучше вообще не смотреть! Сплошное расстройство.

Отчего-то нет боли… Наверное, ШОК.

Тошка встрепенулся. Огляделся. Стены на месте, как и подоконник… как и рухнувшая плита… Похоже снова непонятица с переплетёнными мирами! Правда следы борьбы налицо — стены иссечены царапинами, будто тварь носилась, где только можно, оставляя после себя страшные следы; кругом штукатурка, обгорелые шторки, сломанная кровать… Одно радует — пропали жуткие тени.

Тошка кивнул, будто и впрямь признавая, что всё БЫЛО — ему не приглючилось! Затем грохнулся на колени и принялся искать недостающие фигурки… Кое-как отковырял от пола «Светино» сердечко… «Павлика» так и не нашёл… Что же теперь будет?

Думать не хотелось… Тогда Тошка подумал о другом: откуда взялся Мухтар и почему помог? Непонятно… Может, сработала молитва? А что? Бог дождался, пока Тошка не примет решение, после чего, удовлетворённый стойкостью мальчишки, направил своего посланника… Вернее ангела… Ведь не обязательно же ангелу являться в образе человека с крыльями?.. Человеческий образ, вообще, не очень-то хорош.

Тошка с трудом заставил себя прекратить бессмысленные поиски. Пора уходить. Пока не случилось что-нибудь ещё!.. Он в последний раз окинул взором разрушенную комнату… Покосился на сердечко. Аккуратно положил его в нагрудный карман. Затем схватил футляр со скрипкой и бросился бежать.

У комнаты родителей вспомнил про Страшилу. Быстро отыскал костюм на шкафу, сунул подмышку и выскочил на лестницу!..

На площадке чуть было не сшиб с ног озабоченного дядю Пашу! Какого именно, не понятно… Дядя Паша оценил Тошки вид и сказал, что Мухтар пропал…

Тошка нашёл его напротив подъезда — пёс мотался на суку…

Павлик не поколотил только из жалости. Хотя Тошке и было всё равно. Голова оставалась занятой произошедшим, плюс объявившаяся боль: тело — ныло, а конечности и вовсе горели, будто их окропили кислотой!.. Ощущений, надо сказать, масса! И все неприятные.

Павлик ничего не говорил, по-видимому, полагаясь на то, что Тошка и так всё прекрасно понимает по одному его внешнему виду.