Дмитрий Петров - Нелюдь

— Мне много и не надо от тебя, — сказал Скелет. — Просто я тебя знаю. Ты же всегда сначала кривляешься, перед тем, как что-нибудь интересное рассказать. Ломаешься, как девочка. А ты ведь уже не девочка, а, Клоун?

— Нет, я мальчик, — засмеялся тот и побежал на кухню.

С Клоуном Скелет был знаком давно. Еще когда работал в уголовном розыске. Дело в том, что почти у каждого оперативника есть так называемая секретная агентура. Эти люди, их имена никогда не разглашаются. Потому что они не просто осведомители. Они — часть преступного мира, в этом и состоит их ценность. Они — воры и убийцы, пользующиеся доверием в своем кругу.

Просто однажды такой преступник попадается, или «залетает». Можно его посадить. А можно и не сажать пока. Можно закрыть глаза на его деяние и предложить в качестве «благодарности» стать секретным агентом.

На это не все соглашаются. Зависит от характера каждого. Есть такие бесстрашные волки, что ни за что не пойдут на сотрудничество с органами. Лучше пусть ему все пятнадцать лет навесят, а он секретным агентом не станет. Потому что это называется «ссучиться». И если станет известно о том, что ты «ссучился», стал осведомителем — тебя точно убьют.

Так что многие не соглашаются просто из страха. Тут всего пятнадцать лет лагерей, а тут — верная смерть от руки своих же товарищей, если они узнают.

А кто-то, конечно, ломается и подписывает бумагу.

Это — крючок на всю оставшуюся жизнь. Потому что в бандитской среде не бывает срока давности.

Такой секретный агент может состариться, вообще отойти от дел, и мирно поселиться на дачке. Но если станет известно, что когда-то он сотрудничал с органами и «закладывал» своих товарищей — его найдут на той маленькой дачке, и плохо ему будет.

Скелет тогда, еще в самом начале своей карьеры задержал Клоуна с товарной партией наркотиков.

Наркотики не были специальностью Клоуна. Он занимался совсем другими вещами. С этой злополучной партией наркотиков он связался совершенно случайно и вдруг именно с ними и попался.

Садиться в тюрьму из-за такой глупости ему было очень обидно. Просто до слез. На более страшных вещах Клоун не попадался, а тут из-за такой чепухи можно было поехать на семь лет в дальние края…

Семь — это минимум, потому что Клоун был рецидивистом и это был бы уже третий суд в его жизни. А таких не любят прокуроры. Отломили бы Клоуну семь лет строгого режима, это как пить дать.

И тут Скелет предложил Клоуну сделку. Пусть тот станет секретным агентом, и тогда Скелет сделает так, что никакой партии наркотиков не было и вообще они с Клоуном не знакомы.

Два дня думал Клоун в камере о таком предложении. И в конце концов согласился. Он знал, что дома сидит его жена, которую он любил, и ждет Первенца. Глупо же было, не посмотрев на сынишку, поехать валить лес для нужд Родины.

И Клоун стал секретным агентом. Он тайно встречался со Скелетом и выдавал тому информацию. Все то, что Скелета интересовало.

Скелет не все пускал в дело, но Клоун ему сильно помогал в работе.

Только Клоун был уже не Клоуном в этих взаимоотношениях. Клоун — это была его всем известная кличка. А в общении со Скелетом он был «агент Гоша». Именно так он и фигурировал в документах уголовного розыска.

Сколько хороших парней «заложил» этот агент Гоша! Какие люди были! Убийцы, налетчики, взломщики… Столько хорошего народу благодаря своей доверчивости перед Клоуном поехали в далекий край!

Если бы их собрать воедино и каждый из них отрезал бы себе от Клоуна по кусочку, по самому маленькому кусочку — на всех бы не хватило…

Самое страшное для Клоуна было то, что он знал — примерно так и будет, стоит кому-то в преступном мире узнать о его хобби — дружбе с милицией.

Не жить ему на свете. А жить очень хотелось, потому что после первого мальчика у Клоуна родилась еще девочка. И теперь ради этих двоих детей Клоун хотел еще немножко пожить.

— Надо сына к делу пристроить, а потом доченьку замуж выдать, — говорил он безмятежно. — А тогда уж и помирать можно спокойно.

Сынок был еще маленьким, но Клоуну удалось пристроить его в престижную английскую школу, и мальчишка делал теперь большие успехи в иностранном языке. Папа очень гордился этим и даже планировал, что сын подрастет и станет настоящим ученым.

А дочку он лично водил на кружок рисования в Дом пионеров, и там ее тоже очень хвалили. Говорили, что у нее исключительно точное чувство композиции. Как же было не хотеть пожить еще на белом свете? Не посмотреть, как детишки вырастут и станут талантливыми людьми, на радость родителям?