Дмитрий Петров - Нелюдь

На табло в зале прибытия светились буквы, извещавшие о том, что прилет самолета из Рима не задерживается и произойдет в срок.

— Вы хорошо его помните? — спросил Геннадий. — Сможете сразу его узнать?

— Даже если и нет, — ответил я. — Все равно у нас нет другого выхода. Кто же еще может его узнать? Буду стараться.

Мы вышли из здания и встали под навесом у входа. Закурили. Снаружи дождь усилился.

«Совсем как в шпионских романах, — подумал я. — Двое мужчин в плащах нервно курят возле аэропорта… Сцена для фильма про шпионов».

Наконец, в зале на табло зажглись слова о том, что рейс «Алиталии» прибыл в Петербург. Толпа встречающих выстроилась в два ряда перед выходом из зала таможенного контроля. Люди были оживлены и почти все нарядные. Многие были с букетами цветов.

— Улыбайтесь, — сказал мне негромко Геннадий. — Не будем выделяться внешним видом. Улыбайтесь, мы же приехали встречать дорогого нам человека. Мы так ждали его, так хотели встретить.

С напряженными улыбками мы застыли в толпе, устремив взгляды на открытые двери. Спустя десять томительных минут показались первые пассажиры. Они проходили таможню и сразу попадали в объятия встречающих. Слышалась смешанная русско-итальянская речь.

Стоять там и ждать — это было ужасно. Что может быть изнурительнее такого напряжения?

Я чувствовал, как у меня по спине, между лопаток течет пот. Ноги дрожали в коленках. Наверное, и Геннадий чувствовал то же самое, потому что я заметил, как он трясущейся рукой распустил узел своего яркого галстука…

Как ни странно, Леву я узнал сразу. Столько лет прошло, а он почти не изменился. Только облысел основательно да одет был хорошо, богато. В нашей советской юности он выглядел похуже.

«Раздобрел на человеческом горе», — подумал я, стоило мне увидеть Леву и оценить его облик.

В руках у него был только объемистый портфель и больше ничего. Он был налегке, типичный западный бизнесмен.

— Вот он, — указал я глазами на Леву, и Геннадий сразу понял, кого я имею в виду, весь подобрался и хрипло сказал:

— Не спешить. Пусть выйдет, осмотрится. Никуда не денется.

Лева и не собирался никуда деваться. Он прошел с независимым видом через толпу встречающих, миновал ее, отошел в сторону. Огляделся, постоял несколько секунд и медленно направился к телефонам-автоматам. Все было так, как рассказала нам Хельга. Кстати, где-то она сейчас?

Лева вынул руку из кармана дорогого светлого плаща с темными отворотами и опустил жетон в автомат.

«Удивительно, до чего предусмотрительный человек, — промелькнуло у меня. — Он даже имеет жетон питерского метро для таксофона. Наверное, купил в прошлый раз и не забыл взять с собой».

Лева, похоже, действовал с точностью автомата. Он, наверное, достал жетон из кармана еще при посадке самолета и так и шел, зажав жетон в кармане, чтобы теперь не терять времени.

Он принялся набирать номер.

— Пора, — прохрипел мне на ухо Геннадий и даже чуть подтолкнул вперед. — Пошли, пока он еще ничего не сообразил.

— А что я ему скажу? — сипло, поперхнувшись, спросил я, ощущая, как мои ставшие ватными ноги, несут меня к Леве.

— Посмотрим, — ответил Геннадий. — По обстановке.

Я заметил, что лицо его было такое бледное, что даже казалось синюшным. Интересно, а какое было лицо у меня в ту минуту?

Я приблизился к Леве, набиравшему номер, и положил ему руку на плечо.

— Привет, Лева, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.

Он резко обернулся, и на лице его отразился такой ужас, что я сразу окончательно понял — Хельга не соврала, и мы обратились «по адресу»…

— Тысячу лет мы с тобой не виделись, — выдавил я из себя.

— Да, — ответил Лева, пораженный неожиданной встречей.

Он повесил трубку и повернулся ко мне всем корпусом.

Он сделал над собой усилие и принужденно улыбнулся. Он заставил себя поверить в то, что наша встреча сейчас — простая случайность. Мы поговорим по-товарищески пять минут, а потом расстанемся.

Он поверил в это. Это придало ему сил, и он улыбнулся еще шире.

— Здорово, старик, — сказал он. — Какая встреча… Как живешь-можешь?

— Живу хорошо, — ответил я. — Могу плохо.

Лева хихикнул:

— А что — плохо выходит?

— Да нет, — сказал я. — Выходит хорошо. Входит плохо.

Мы засмеялись, это была старая институтская шутка, ее все знали тогда…

Смех был разрядкой. Лева понял, что все в порядке и мы сейчас еще чуть-чуть похлопаем друг друга по плечу, и я «отвалю», и он сможет спокойно звонить.