Дмитрий Петров - Нелюдь

«Москвич» ударил его бампером так, что парнишка отлетел в сторону, к тянувшемуся тут же бетонному забору чьего-то гаража. Но, видимо, шофер машины был и вправду пьян, потому что «Москвич» тут же как-то странно нырнул вправо и, как бы догнав отлетевшего парнишку, чиркнул боком по забору. Парнишка оказался в мгновение ока размазан по бетону…

Все это произошло метрах в пятидесяти впереди машины, в которой ехали Лева с Хельгой.

Водитель «Москвича», видно, тут же протрезвел и нажал на газ. Машина рванулась вперед со страшной скоростью и почти тут же скрылась из вида.

Мальчишка лежал в луже крови возле забора, рядом со своим раскуроченным мопедом. Лева машинально притормозил, разглядывая лежащее тело.

— Что ты смотришь, милый? — вдруг услышал он тихий спокойный голос жены.

Он с удивлением быстро взглянул на нее — неужели она ничего не видела только что? Может быть, она сидела, закрыв глаза и не обратила внимания на скрежет и звук удара впереди?

Но нет… Хельга все видела.

— Ты хочешь посмотреть на него? — спросила она, кивая на тело у забора. — Лучше не надо, — добавила она. — Мы опаздываем, а если остановимся, то потеряем время…

— Но, может быть, он жив, — сказал Лева озадаченно. — Если быстро довезти до больницы, то…

Он не закончил своей растерянной фразы, потому что Хельга улыбнулась и положила свою прохладную ладонь на его руку.

— Нас ждут к восьми, — мягко сказала она. — Сейчас уже половина восьмого… Неприлично опаздывать. А потом, если нас увидят тут, то еще запишут в свидетели, станут вызывать куда-нибудь. Сколько времени мы потеряем.

Лева нажал на педаль, и их машина помчалась дальше. Мальчик остался лежать там, у забора, и Лева не знал, остался он жив или нет. Нет, скорее всего, уж больно здорово его размазал тот «Москвич»…

Нет, Лева не удивлялся на свое поведение. Себя он знал достаточно хорошо. Если бы он ехал один, то, скорее всего, оказал бы мальчику помощь. Чисто машинально, потому что так принято. Но Хельга сказала, что они могут опоздать в гости, и он проехал мимо.

«Наплодили детей, а следить за ними не могут», — раздраженно сказал он себе, как бы объясняя то, что он, может быть, бросил парнишку умирать…

Но вот что заставило Леву задуматься, так это не он сам, а Хельга. Лева получил дополнительное свидетельство ее пониженного эмоционального порога. Она не чувствовала чужой боли, не понимала ее.

В ту ночь, на даче, они весело ужинали, выпили, потом все разошлись по комнатам. Хельга весь вечер была весела, обворожительна и буквально сводила с ума мужчин, вызывая тихую ярость у их жен.

А ночью, в постели она была очень нежна и активна. Она так нежно ласкала Леву… Он до сих пор иногда вспоминал ту ночь. Он наслаждался тогда.

Но что-то он отложил у себя в голове. Никогда чувства не довлели над Левой, он все замечал и фиксировал в сознании.

Он не сделал никаких выводов из того, что узнал. Ему тогда это было не нужно. Но он понял, что Хельга — ненормальный человек.

Красивая, умная женщина, она могла быть совершенно очаровательной. Она очень любила тогда Леву. Как она доверчиво прижималась к нему, как ласкала, какие были у нее глаза…

Все это было правдой, и Лева это знал. Но ненормальность, выразившаяся в отсутствии чувствительности, была тоже. Хельга была начисто этого лишена. Она могла сколько угодно делать вид, что в этом отношении она точно такая, как и все окружающие. Она так и делала и вводила в заблуждение всех, с кем сталкивалась.

Все считали ее нормальной женщиной. Да что там — не просто нормальной, а как говорится — «нежной и удивительной»… Ухаживавшие за ней мужчины всегда стремились поделиться с ней самым сокровенным. Им казалось, что именно такая прекрасная женщина, как Хельга, должна понять их, непонятых…

Только Лева знал, что Хельга просто подражает другим людям. Она смотрела, слушала, что говорят вокруг другие люди, и старалась поступать так же.

«Какая прелестная птичка», — говорила Хельга, указывая на соловья.

«Собака сломала себе ногу… Какой ужас, она мучается, бедняжка», — сострадала Хельга.

«Умер Иван Иванович… Какой ужас, как жаль…» И все слышали это от Хельги, и все было нормально. Но Лева-то знал, что это произносится чисто механически. Хельга просто не была способна на чувства сострадания или жалости. Их для нее не существовало.

Он как-то читал фантастический роман Филиппа Дика. Там среди героинь была женщина-андроид. Всем была она хороша, и мужчина в нее даже влюбился. Но вот беда — у нее не было чувства жалости… Читая этот роман, Лева все время не мог отделаться от ощущения, что он читает о Хельге. Женщина-андроид…