Алексей Евдокимов: Слава богу, не убили

— То же самое? — догадался Шалагин.

— Ага. У твоего «шашлыка» несколько пальцев вообще обуглились и все были сильно закопчены. Полдня ковырялись с кисточками, чтоб узор не повредить. Вот, а как только стали мазать — кожа с фаланг пошла сниматься как чулок. Я их тоже заморозил. Помогло, как видишь.

— Отчего такое может быть?

— Ну, вообще это с «поплавками» бывает. Размягчение тканей под действием жидкости: «перчатки смерти», «носки смерти»… — он изобразил, что снимает перчатки. — По степени выраженности определяется, сколько труп в воде пробыл. Но твой-то — если вы правильно написали — лежал в сухом относительно месте, причем совсем недолго.

— И что это значит?

Володя пожал плечами:

— Может, когда он горел, его тушить пытались. Огнетушителем, водой, или просто тканью накрыли, брезентом, скажем…

— Зачем — если они его специально палили?

Патанатом снова дернул плечом, стуча сигаретой в дно жестянки-пепельницы:

— Этот клиент вообще не без странностей, согласись. Один ремешок чего стоит. Платиновая, ты говоришь, пряжка?

— Платиновая. Даже гравировку разобрали: «Дюпон». Ремень такой с кожей ручной выделки больше чем на двадцать тысяч рэ потянет…

— Крутого вальнули… — кривовато оскалил Володя кривоватые зубы. — Поздравляю. Эта пряжечка, кстати, — единственное, что они проглядели: карманы-то ему явно вывернули, ничего в них не было…

— …Странности — да… — продолжал размышлять вслух важняк, выпуская изо рта клуб, глядящийся в зябковатом воздухе гулкой курилки морозным выхлопом. — Чего они именно туда полезли?..

— Кто?

— Ну эти, игроки. Которые его нашли.

Студеный, с бодрящим запахом дождя сквознячок смешал сизые узоры.

— Игроки?

— Ну, придурки взрослые, знаешь, в игры играют. Офисный планктон. «Тим Квест», как оно там… Одни устраивают тайники по всяким заброшенным стройкам и промзонам, другие их ищут. Ну так эти делали закладку и сунулись как раз в этот гараж. Там дом, лет десять как выселенный, а во дворе — несколько старых гаражей. Пустые взломанные коробки, а с этого даже крышу железную украли. Место ребятам понравилось, и они полезли в яму. А там уже до них кто-то закладочку оставил…

— А что странного?

— Странно, что бросили туда жмура ночью, а уже к полудню следующего дня, двадцатого, его нашли… Его как — сожгли в яме, сверху накидали побольше мусора. Ну кому бы пришло в голову там рыться? Представляешь вообще, где это? В полной заднице, район совершенно глухой, место безлюдное… Так-то яма сухая, дождей давно не было — но крышу с гаража, я говорю, сперли…

Володя вопросительно кивнул на окно, в которое с мелким песчаным шорохом врезались пригоршни воды.

— Осень, — кивнул Шалагин. — Дождь бы пошел — яму сразу бы залило. Зимой бы засыпало снегом. Весной он бы растаял — опять вода… Нет, спрятали его быстро, но довольно надежно. Еще пара дней: вот это вот, — махнул сигаретой в сторону окна, — зарядило бы — и точно никто его бы не нашел. До следующего лета как минимум…

— И надо ж было, чтоб эти… — покачал патан лобастой башкой. — Может, не случайно все-таки?

Теперь плечами пожал, не скрывая раздражения, Шалагин.

— Кто он, говоришь, — покойник?..

— По базе — какой-то Амаров Вардан, — неопределенно покривился следователь. — Армянин, что ли. Прописан в Москве, в коммуналке, проходил по средним телесным и мошенничеству…

В девяностых Толя д'Эстрэ прозывался Дыковым, варился на нефтянке и плотно, до почти полного слияния, водился с бандитвой. В нулевых, глядя на меняющийся мир, он занялся клубным и ресторанным бизнесом, а родительскую фамилию сменил на д'Эстрэ — сам он теперь утверждал, что ведет родословную от французского дворянина, плененного в 1812-м. Его заведения славились в Самаре как самые дорогие и пафосные — отдельным предметом гордости хозяина и завсегдатаев были цены «не ниже элитных московских». Для посетителей Толя (по элитно-московскому примеру) ввел предваряющий фейс- и дресс- «кар-контроль»: охрана имела право еще со стоянки завернуть недостаточно, на ее взгляд, престижную машину. Отделка кабаков и загородного Толиного дома на немалый процент была скопирована с Версаля; в его самарских, подсамарских, московских и подмосковных жилищах трудно было сыскать не позолоченную или по крайней мере не поблескивающую золотисто вещь. Все без исключения эти интерьеры в подробностях были отражены на глянцевых разворотах вип-издания «Класс Lux», принадлежащего Толе и редактируемого его нынешней женщиной. Собственно, спецом под нее, под Машу, издание и было затеяно.