Джеймс Паттерсон - Меня зовут Алекс Кросс

Я достал из бумажника фотографию. Это ее я нашел в квартире Каролин и теперь всегда носил с собой.

— Смотрите, это Нана — мама, ваш дядя Блейк и я. Давно, в 1976 году.

— Папа! Ты такой смешной! — Дженни показала на красно-бело-синюю шляпу, надетую на мою африканскую прическу в стиле семидесятых. — Что это на тебе такое?

— Это называется канотье. Было двухсотлетие Америки, и в тот день около миллиона людей надели такие шляпы. Но далеко не все веселились.

— Ой, как жаль! — Дженни смутилась, чувствуя жалость к своему бедному простодушному отцу.

— Так или иначе, — продолжил я, — примерно через пять минут после того, как сделали этот снимок, мимо нас в парадном строю проплыл индейский поплавок, такая большая платформа. С него кидали в толпу небольшие мячи, и мы с Блейком едва с ума не сошли, так старались поймать хоть один. Мы бежали за ними несколько кварталов, даже не подумав о бедной Нане. Ты знаешь, что случилось потом?

Я рассказывал детям, но также и Нане, как мы сидели за кухонным столом, а она стояла у плиты и слушала. Я и сейчас представлял себе, как она стоит там, помешивая что-то вкусное и делая вид, будто ничего не слышит, а тем временем обдумывая, как бы посмеяться надо мной.

— Нана искала нас несколько часов, и уж поверь, когда нашла, нам досталось как следует.

— Она сильно разозлилась? Расскажи! — попросил Али.

— Помнишь, как она рассорилась с нами и на время уехала?

— Ага.

— Ну так еще злее. А помнишь, как некий мальчик, — я ткнул Али в бок, — съехал на пылесосе по лестнице и поцарапал дерево?

Подыгрывая мне, Али открыл рот от изумления.

— Рассердилась сильнее, чем тогда?

— Раз в десять, малыш.

— Так что же произошло, папа? — вступила в разговор Дженни.

Если честно, то Нана для начала дала нам обоим по физиономиям, затем обняла и по дороге домой купила по красно-бело-синей сахарной вате, огромной, как наши прически. Она придерживалась традиций старой школы, во всяком случае, в те времена. Но я не осуждаю ее за взбучку. Порка в те дни была делом обычным. Суровая школа, но со мной это срабатывало.

Я взял руку Наны и посмотрел на нее, такую хрупкую и неподвижную. Она как будто караулила место той женщины, которую я любил так сильно и знал так долго, что даже не помнил, с каких пор.

— Ты сделала все, чтобы нам уже и в голову не пришло еще раз убежать, верно, Регина?

Еще две секунды назад я шутил. Теперь меня охватили такие эмоции, какие скорее всего владели Наной в тот день на параде до того, как она нашла меня и Блейка живыми и невредимыми.

Мной овладели страх и отчаяние, наверное, потому, что я предвидел самое скверное развитие событий. Больше всего на свете я хотел, чтобы вся наша семья снова была вместе — как прежде.

Но я сомневался, что это возможно, и не мог смириться с этим.

«Останься с нами, Нана!»

Следующее утро началось слишком рано для большинства других детективов, занятых в деле. У меня был список фамилий из записок Николсона, добытых нами в банковской ячейке, а Сэмпсон нашел двадцать два адреса девушек по вызову, в разное время работавших в клубе в Виргинии.

В восемь часов я разослал пять групп, по два полицейских в каждой, на поиски девушек по вызову.

Разыскивали мы ночных птичек, поэтому утро казалось наиболее подходящим временем. Я хотел поговорить с этими девицами, пока перекрестный допрос окончательно все не запутает и не сделает расследование еще труднее.

Сэмпсон попросил нашу коллегу Мэри-Энн Понтано из подразделения по борьбе с проституцией, чтобы помогла нам устроиться в офисе, который делила с группой, занимающейся наркотиками, и согласилась присутствовать при допросе.

К десяти часам мы собрали пятнадцать девиц из двадцати двух, обозначенных в списке.

Я рассадил их по всем комнатам для заседаний, кабинетам дознания, закуткам и даже холлам, поэтому едва ли обрел в то утро друзей среди сотрудников отдела по борьбе с наркотиками. Плохо, конечно, но я не опасался причинить кому-то неудобства.

Помещение превратилось почти в зоопарк, так как я задействовал четырех офицеров, велев им следить за тем, чтобы никто не улизнул. Остальную команду я отправил на поиски оставшихся проституток. Я старался пока не думать, что некоторых из них, возможно, так и не удастся найти.

Допросы начались вяло. Никто из красоток не выказывал мне доверия, в чем я не мог их винить. Мы не скрывали от них подробности убийства Каролин, как и вероятности того, что такая же судьба постигла и других. Я хотел, чтобы эти молодые женщины осознали, какой подвергались опасности, работая на Николсона или кого-то другого в эскортном бизнесе. Я использовал все, чем располагал, чтобы заставить их говорить.