Джеймс Паттерсон - Меня зовут Алекс Кросс

Нана спросила меня об этом прежде всего. Мне было тогда двадцать восемь. Речь шла о вооруженном грабеже в маленьком продуктовом магазинчике на юго-востоке. Когда это случилось, я направлялся домой. Человека того звали Эдди Клеммонс, я запомнил его имя. Тогда в меня стреляли впервые, и я впервые выстрелил, обороняясь.

— Да, — сказал я Нане, — у него была семья. Жена, с которой он не жил, и двое детей.

Я хорошо помню, как стоял в переднем холле на Пятой авеню, еще не сняв пальто. Когда я вошел, Нана несла корзину выстиранного белья, и дело кончилось тем, что мы, сидя на ступеньках лестницы, складывали вещи и говорили о стрельбе. Сначала меня удивило, что она продолжала протягивать мне вещи, чтобы я сложил их. Но потом я сообразил, что моя жизнь войдет в нормальное русло.

«С тобой все будет хорошо, — сказала тогда Нана. — Возможно, не так, как раньше, просто хорошо. Ты ведь полицейский».

Конечно, она была права. Может, именно поэтому мне так хотелось повторить тот разговор, а главное, чтобы Нана произнесла: «Все будет хорошо».

Я поцеловал ее руку и прижал к щеке — все, что угодно, только быть ближе.

— Все будет хорошо, Нана, — сказал я.

Но я не знал, правда ли это и кому я пытаюсь соврать.

Я проснулся от того, что меня трясли за плечо, и кто-то шептал на ухо:

— Пора на работу, милый. Тиа уже пришла.

Тетя Тиа поставила свою большую сумку с вязанием к моим ногам. Я много раз засыпал и просыпался среди ночи. Странно было здесь находиться, без реального ощущения времени, без окон, рядом с больной Наной.

Этим утром она выглядела так же. Не знаю, хорошо это или плохо.

— Я дождусь утреннего обхода, — сказал я Тиа.

— Нет, милый, иди. — Она потянула меня за руку, чтобы заставить подняться. — Здесь мало места для двоих. Так что иди с Богом. Когда вернешься, расскажешь все Нане, как всегда.

Она вытянула из сумки вязание на больших деревянных спицах, а я заметил там термос и газету «USA Today». Тиа быстро приспособилась, и я вспомнил, как болел мой дядя, а затем ее младшая сестра Анна. Моя тетя стала почти профессиональной сиделкой по уходу за тяжелобольными и умирающими.

— Я хотела принести тебе что-нибудь Дэвида Уайта, ты любишь его, — сказала она, и я решил, что Тиа говорит со мной. — Но потом, опасаясь, что ты рассердишься, купила газету. Знаешь, строительство статуи для мемориала доктора Кинга передают Китаю? Представляешь, Регина?

Тиа — не сентиментальная, но отчасти святая. Я знал, она никогда не допустит, чтобы Нана — пусть даже в коме — увидела, как она плачет. Я наклонился и поцеловал Тиа, потом Нану.

— Пока, Тиа, пока, Нана. Увидимся позже.

Тетя продолжала болтать, но я услышал ответ Наны. Еще одно воспоминание!

«Будь добрым, — сказала она. — И будь осторожен».

Сейчас мне вряд ли что-то угрожает. Формально я нахожусь в административном отпуске после вчерашней перестрелки. Старший инспектор Дэвис ограничил мой отпуск двумя днями, но даже этого я не мог себе позволить. Мне нужно поговорить с Тони Николсоном и Марой Келли. Немедленно! Поэтому я попросил, чтобы Сэмпсон вызвал их к себе. Я же просто присоединюсь: еще одни глаза и уши.

Пункт предварительного заключения находится в старом кирпичном здании в тупике Милл-роуд.

Именно здесь держали Закарию Муссауи, пока не перевели в ультрамодерновую тюрьму во Флоренсе, Колорадо. По странному совпадению, она стала последним известным местом пребывания серийного убийцы Кайла Крейга. Его дело я так и не закончил, а им следовало бы заняться, когда найдется время. Удивительно, насколько узким кажется мир крупных преступлений, когда надолго погружаешься в него. При мысли о Кайле Крейге все во мне переворачивалось.

Мистера Николсона и мисс Келли держали на первом и втором этажах. Мы посадили их в разные кабинеты для дознания, и нам пришлось таскаться из одного в другой.

Сначала они говорили, что стали жертвами похищения и нападения. Я позволил им поиграть таким образом несколько часов и даже осторожно намекнул Маре Келли, что ее бойфренд держится хорошо. Хотел внушить ей доверие к Николсону, прежде чем развею его.

Войдя в следующий раз в комнату, я положил перед ней на стол фотокопию страницы.

— Что это? — спросила она.

— Смотрите сами.

Она наклонилась и заправила выбившуюся прядь за ухо. Келли называла себя бухгалтером, но закончила только первый курс института.

— Билеты на самолет? — удивилась она. — Не понимаю. Зачем они?