Джеймс Паттерсон - Меня зовут Алекс Кросс

— Детектив городской полиции, специалист по крупным делам — убийства, серийные преступления. Он работает над делом, которое мы обсуждаем. Нам известно, что он задействован, и мы присматриваем за ним.

— И я узнаю об этом по своим каналам. Почему?

Корморан повторил недавние слова вице-президента:

— Никаких звонков, никакой электронной почты, забыл? Я передаю тебе информацию, Гейб, когда у меня есть такая возможность. Мы же говорим всего-навсего об одном детективе из отдела по расследованию убийств.

— Кончайте, — оборвал его вице-президент. — Как дела с Зевсом, Дэн?

— И поспешите, — добавил Риз. Они уже подъезжали к Кей-стрит, увы, на этот раз не столь забитой, как обычно.

— Все сложно. Тут много разных ниточек. Есть у нас сведения о каком-то частном клубе в Виргинии. Очень закрытое место для встреч. Это секс-клуб, сэр. Вполне возможно, что Зевс побывал там. Весьма возможно. Белый дом, вернее, кабинет, все время возникает, но думаю, что скорее из-за кодового имени — Зевс. Надеюсь, ничего больше.

Лицо Тиллмана потемнело, когда он наклонился к агенту секретной службы.

— И это все? Все, что у тебя есть?

— Мы расследуем убийство. Обычно это сложное дело. Клуб называется «Ферма кузнецов». У нас есть имена нескольких клиентов. Владельцы — мафия.

— Почему нам не удается выяснить, кто такой Зевс? — разозлился Тиллман.

— Простите, сэр, но я не могу перевернуть сразу слишком много камней, не привлекая внимания. Мы даже не уверены, что Зевс на самом деле посещал клуб, о котором идет речь. Одни слухи, но ничего конкретного.

Ризу не понравился тон, каким Корморан говорил с вице-президентом, равно как и с ним самим.

— Насчет сплетен. Кто еще знает об этом? — спросил он.

— Два старших агента в Центре совместных операций, один разведчик — и все. Никаких утечек в прессу. — Корморан поморщился, взглянув на Риза.

— Успокойся. Мы работаем с предельной скоростью, но ведь нужно проверить массу вещей. Обстоятельства — хуже некуда.

Слова «пошел ты» промелькнули в голове Риза, но он не хотел терять лица при Тиллмане. И все же эта ситуация была чревата самым большим взрывом, когда либо случавшимся в Вашингтоне. Серийный убийца, связанный с правительством или имеющий отношение к Белому дому?

— Сэр, я посоветовал бы считать записи в журналах секретной службы закрытой внутренней информацией — вплоть до следующего указания.

— Сэр, любой приказ такого рода требует вашей подписи там, где она вам совершенно не нужна, — заметил Корморан.

— Но вместе с тем эта информация становится абсолютно недоступной, — возразил Риз. Тиллман имел право не только пренебрегать мнением секретной службы Белого дома по такому вопросу, но и Законом о свободе информации.

— Ладно, — согласился Тиллман с начальником штаба и спросил: — Как насчет этого детектива, Кросса? Стоит ли серьезно беспокоиться о нем?

Корморан немного подумал.

— Трудно сказать, пока он ничего не откопает. Если же откопает, я буду следить за ним, и если что-то изменится, оповещу вас…

— Не меня, — твердо произнес Тиллман. — Все через Гейба. Отныне все идет через Гейба.

— Разумеется.

Риз вдруг осознал, что машинально проводит рукой по волосам. Они уже подъехали к Конвеншн-центру, значит, надо каким-то образом сворачивать дискуссию.

Он быстро сказал:

— Я должен знать что-то еще? Из того, что ты держал при себе? Например, кто такой этот чертов Зевс?

Корморан покраснел.

— Мы прибыли, сэр.

Нана была жива. Сейчас только это имело значение и волновало меня. Но я все-таки удивлялся, почему, когда теряешь или можешь потерять кого-то для тебя важного, этот человек становится бесценным.

Чертовски трудно было ждать, когда ее привезут после анализов. Я часами сидел в стерильном коридоре с лампами дневного света, а мои мысли метались между самыми ужасными сценариями — дурная привычка, приобретенная на работе. Я пытался заполнить голову воспоминаниями о Нане, возвращаясь к тому времени, когда она заменила родителей мне, десятилетнему.

Нану наконец доставили, и я получил подарок — посмотрел в ее глаза. Когда мы приехали, она была без сознания, и никто не мог гарантировать, что я снова увижу ее живой.

Но вот Нана, к тому же она говорила!

— Напугала я вас? — Голос был слабый, со свистом, и Нана казалась еще меньше, чем обычно, когда сидела в каталке, но она все понимала.

— До смерти перепугала, — признался я, едва удержавшись, чтобы не стиснуть ее в объятиях. Опасаясь нечаянно придушить ее, я ограничился легким поцелуем в щеку.