Роберт Бирн - Плотина

Первые три километра больше напоминали бег с препятствиями, чем марафон по пересеченной местности. Приходилось перепрыгивать через лающих собак, увертываться от снятых с дистанции недотеп, бредущих с пепельными лицами к своим автомобилям, постоянно выискивать возможность обогнать скопление тяжело пыхтящих увальней. На протяжении нескольких сотен метров он состязался в беге широкими шагами с длинноногой черноволосой молодой женщиной, к ее взбугрившейся рубашке был пришпилен номер 38. Он неохотно отказался от дальнейшего его созерцания и обогнал ее.

– Тридцать восемь – это ваш размер или еще что-нибудь? – спросил он, пробегая мимо.

– Да, – ответила она, не взглянув, – это калибр пистолета, который я всегда ношу с собой.

У трехкилометровой отметки, где трасса сворачивала с шоссе, бегуны растянулись длинной вереницей с интервалом метров в пять. Кенту ни разу не удалось охватить взглядом тех, кто впереди, но он предполагал, что их было по меньшей мере двенадцать. На следующих двадцати километрах он должен обойти всех, поскольку, если плану Дюлотта суждено осуществиться, ему необходимо первым пересечь плотину. Большинство конкурентов, по всей вероятности, откажутся от борьбы у холма Кардиак, на пятнадцатикилометровой отметке, если не раньше. Опасны только двое – Том Райан, бежавший непосредственно перед ним, и Наби Юсри из Эфиопии, марафонец мирового класса, появившийся в последнюю минуту. Если Юсри следует своей обычной тактике, подумал Кент, он, вероятно, уже ведет забег и его черная лысая голова поблескивает на солнце, словно полированный шар, а мускулистые ноги так и мелькают. Его обычная тактика – быстро стартовать и удерживать лидерство до конца, чтобы выиграть. Обогнать его можно только с большим трудом.

Райан – бегун другого типа. Этакий хитрющий калькулятор с мощным спуртом. Тащиться за Райаном и позволить ему задать темп было надежным способом показать хорошее время, но никоим образом не победить, поскольку на последней тысяче метров никто в мире не смог бы продержаться рядом с ним, а тем более обойти его. Отчаянным усилием Кент подтянулся к Райану на полтора метра. Пробежав за ним как бы привязанным с километр, Кент опустился на пятки и сказал:

– Пусти, пусти.

Райан беспечно сдвинулся к левому краю тропы и взглянул на Спэйна, когда тот пробегал мимо.

– А что за спешка? Вроде еще рановато.

– Тороплюсь на самолет.

– Сумасшедший. Ну, тебе виднее. Сгоришь.

– Может быть.

На следующих десяти километрах Кент обогнал десятерых незнакомых бегунов. На них уже сказался очень мощный старт. В таком быстром темпе он сам никогда еще не бежал. Уже ощущалась острая боль в икрах и угрожающая напряженность в области желудка. Надо бы тренироваться поусерднее, особенно на двадцатипятикилометровой дистанции. Вот что ему предстояло в этой гонке: израсходовать девяносто пять процентов сил на дистанции, которая на семнадцать километров короче той, где он привык так выкладываться. И если только это удастся, он первым доберется до велосипеда.

Холм Кардиак представлял собой подъем длиной полтора километра, ведший к хребту над озером Граф Уоррен. Юсри удобнее всего настигнуть именно здесь, поскольку на этой вершине, где тропа изгибается вправо, имеется трехкилометровый ровный отрезок, идеальный для эфиопа. Юсри просто не мог ожидать, что кто-то бросит ему вызов на самом коварном участке трассы.

Кент провел несколько секунд на контрольном пункте пятнадцатикилометровой отметки и на станции первой помощи у начала этого подъема. Обтирая лицо и шею холодной водой, спросил стоявшего за столиком, сколько человек впереди него.

– Четверо, – ответил тот, передавая бумажный стаканчик, – впереди Юсри, примерно минуты на полторы перед вами.

– Собираюсь настигнуть его, – Кент набрал в рот содержимое бумажного стакана, но тут же выплюнул зеленую жидкость. – Господи! Не надо подсовывать это сладкое дерьмо так рано... Дайте-ка немного воды.

Он выпил на ходу, набирая скорость и вбегая под полог леса. Тропа резко поднималась среди высоких вечнозеленых деревьев. Очень сильная боль в икрах, напряженность в области желудка превратилась в осязаемый клубок.

– Ты можешь это сделать, старина, – натужным шепотом говорил он своему телу. – Сделай это для меня еще один раз, всего один разок. Я знаю, это трудно, эх как трудно! А потом мы с тобой вдоволь отдохнем, только мы с тобой, вдвоем. Нет, не говори, чтобы я остановился, нет, нет, нет. Подумай о деньгах. Деньги, деньги, деньги. Давай, давай, давай, давай...