Патрик Бовен - Единственный, кто знает

Марион и Кора вышли.

— Черт, — недовольно произнесла Кора. — Когда припаркуешься в неположенном месте, они тут как тут с квитанцией для штрафов. Но когда они действительно нужны…

Марион о чем-то размышляла, не замедляя шагов. Наконец сказала:

— Есть еще один человек, который мог бы мне помочь.

— Кто?

— Мой отец. Только он упорно не отвечает на звонки. Нужно ехать к нему на работу.

— В такое время?

Марион резко обернулась к подруге.

— Хорошо, хорошо, — сказала Кора, подняв руки. — Не надо смотреть на меня такими глазами, как у кота из «Шрека»! Нужно взять машину. Но предупреждаю: за руль сяду я!

Кора припарковала свой «хаммер» на правой стороне Севастопольского бульвара.

Марион вышла:

— Подождешь меня здесь?

— Я буду начеку, — пообещала Кора. — Окно оставлю открытым. Если возникнут проблемы, позови меня.

— Ничего страшного не случится, — успокоила ее Марион. — Я ненадолго.

— И все-таки осторожность не помешает. На всякий случай помни: у меня в бардачке лежит «Тайзер».

— Электрошокер?

— Да. Когда едешь на вызов среди ночи в подозрительный район, эта штука — именно то, что надо иметь под рукой, можешь мне поверить.

Марион пересекла бульвар. Отель-Дье, хранивший часть ее прошлой жизни, находился совсем недалеко отсюда.

Какой-то тип в потрепанной куртке свистнул ей. Чуть дальше она заметила драг-квина [3] Драг-квин — исполнители, которые переодеваются в одежды противоположного пола. , входящего в ночной клуб.

Она остановилась у дома номер 42 — это был джаз-клуб «Герцог Ломбардский».

— Привет, Марион, — кивнул ей вышибала.

— Он внизу?

— Как всегда.

Она спустилась в помещение со сводчатым потолком, напоминающее пещеру. Раньше здесь часто собирались курильщики. Сегодня в клубе было малолюдно. В прежние времена Марион провела здесь множество вечеров, слушая известных пианистов: в ту эпоху такая вещь, как пиратское распространение музыки в Интернете, казалась совершенно немыслимой.

Ее отец настраивал музыкальное оборудование.

— Папа, ты целый вечер не отвечаешь на телефонные звонки!

— Извини. Тут такой шум, что я ничего не слышу.

Марион обняла его:

— У тебя все в порядке?

— Да, все прекрасно.

Он улыбнулся, хотя сегодня казался еще более старым и изможденным, чем обычно.

— Я получила цветы, — сказала Марион. — Спасибо тебе огромное.

Он сделал извиняющийся жест:

— Еще раз прости, что не приехал к тебе на день рождения. Ты ведь знаешь, как это бывает… На меня свалилась сразу целая куча работы.

— Кто сегодня играет?

— Одна группа…

— А ты? Ты больше не выступаешь?

— Меня вполне устраивает работа звукооператора, — ответил он, указав на музыкальный пульт. И прибавил: — Может быть, перейдем к цели твоего визита?

Марион, глубоко вдохнув, произнесла:

— Я получила известия о нем.

— О ком?

— О Натане.

Молчание.

Спустя несколько секунд отец Марион отодвинул пульт.

— Ты слышишь, что я говорю?

— Да. Ничего, если мы побеседуем снаружи?

Не дожидаясь ответа, он направился к выходу. На улице зажег сигарету. В свете фонарей его лицо казалось еще бледнее.

— Тебе не предлагаю, — сказал он.

— Ты же знаешь, что я больше не курю. И ты тоже мог бы бросить.

— Я тебя слушаю, Марион.

Он пристально вглядывался в вечерний сумрак, словно надеясь проникнуть в некую тайну.

— Я получила его фотографию по электронной почте. Судя по всему, он живет сейчас где-то неподалеку от Лос-Анджелеса. Под именем Адриан Фог.

— В самом деле? Пятнадцать лет спустя — это оригинально… И что ты собираешься делать?

— Я хотела посоветоваться с тобой. Надеялась, что ты сможешь мне помочь.

— В чем?

— Ты не хочешь узнать, что с ним случилось?

— Нет.

Теперь он смотрел только на мерцающий огонек сигареты.

— Нет — и все? Вот прямо так?

— Натан исчез много лет назад. Для меня он все равно что умер. — Затем отец Марион поднял на нее глаза и прибавил: — Умер и похоронен. Эта страница перевернута. Я не понимаю, зачем тебе нужно ворошить все это старое дерьмо.

Эта неожиданная и совсем не свойственная отцу грубость поразила Марион — сколько она его помнила, он всегда старался, чтобы его французский был во всех смыслах безупречен.

— Но… что, если он действительно там живет?

— Вот пусть там и остается. Я в свое время уехал из Америки, потому что больше не мог выносить эту страну. Ты даже не представляешь, как тебе повезло родиться и жить во Франции. А там человек без денег может умереть под забором, и всем будет на него плевать. Там ты никогда не смогла бы учиться медицине.