Николай Волынский - Год беспощадного солнца

– Беременна… Внук… И это поставим в счет!

Последние страницы он перечитал несколько раз.

– Вот теперь, – сказал он зловеще, – теперь можно и в прокуратуру. Но лучше к Господу Богу, который поможет мне нужными людьми, хорошо умеющими обращаться с оружием.

Теперь Мышкин видел перед собой не убитого горем старика. Перед ним был совсем другой Карташихин – собранный, целеустремленный и безжалостный. Дмитрий Евграфович вспомнил, что Карташихин вдовец, семьи у него теперь нет. Значит, и терять нечего. Жизнь его только что обрела новый и страшный смысл.

– Был такой испанский драматург Лопе де Вега, – начал Мышкин. – Пятьсот лет назад…

– Знаю, – бросил Карташихин. – Не ты один грамотный. «Фуэнте овехуна» [40] .

– Где-то у него мне попалась фраза: «Месть – такое блюдо, которое надо есть холодным».

– Я холодное не люблю, – отрезал Карташихин. – И нет у меня времени ждать, пока остынет. Они тоже ждать не будут.

– Вам виднее.

– Да, виднее. Значит, так: тебя здесь не было! Ты никого не вскрывал. Эпикриз подпишет мой заместитель.

– У вас должны быть свои образцы. Дубликаты. И из лаборатории все срезы надо забрать, – сказал Мышкин.

– Правильно, Дима. Спасибо, что напомнил.

– Сергей жил с вами?

– С нами. У меня же трехкомнатная в сталинском доме. Места всем хватало, – лицо Карташихина на секунду перекосилось, глаза заблестели. – Да, хватало…

– Где его компьютер?

– Дома.

– Вы можете войти в систему?

– Не знаю. У меня свой.

– Советую… нет, Иван Антонович, не советую, а требую: сделать копии всех его файлов, а винчестер отформатировать. А лучше вообще уничтожить. Потому что следы всей информации на жестком диске все равно остаются. Можно все восстановить хоть через сто лет.

– Да, надо.

– Если войти в компьютер не сможете, просто извлеките жесткий диск и спрячьте, чтобы сам дьявол не нашел. И все носители – всё, что найдете, туда же.

Карташихин молча кивнул.

– Результаты вскрытия заверьте у нотариуса. Вернее, вашу подпись. Но все равно, по закону, копию нотариус должен хранить у себя.

– В самом деле! – удивился Карташихин. – Мне бы и в голову не пришло.

– Потребуйте от прокуратуры повторную экспертизу. Пусть назначат эксперта из другой конторы. К примеру, из военно-медицинской академии. И только после этого принимайте решение.

– И это сделаю.

– Последнее, – сказал Мышкин. – Автомобиль они уничтожили. Но им надо, чтоб и от погибших остался только пепел. И они, безусловно, постараются. Здесь я вам не помощник. Но вы должны учесть такую возможность.

Прощаясь, Карташихин обнял Мышкина.

– Уходи, Димочка… И не звони мне и не приходи. Я сам тебя найду, если понадобишься.

– Нику отправьте в отпуск. Хорошо бы ему за границу на месячишко. А что вы сейчас будете делать?

День еле тянулся до вечера – медленно и сонно. Мышкин засыпал на ходу. Хорошо, было всего два вскрытия. Одно еще утром закончила Клементьева и до сих пор сидела у биохимиков. Даже обедать не пришла. С другим два часа назад справился Клюкин.

Широко распахнулась дверь – потоком воздуха снесло несколько бумажек со стола. Одну Мышкин успел поймать.

Большая Берта влетела в отделение, со свистом рассекая воздух. Дмитрий Евграфович едва успел отскочить в сторону.

– Точную тебе кликуху дали, подруга! – проворчал он. – Так и норовишь сделать из начальника кровавый бифштекс.

– Очень хорошо!.. – она пыталась одновременно отдышаться и говорить. – Хорошо… мне повезло, что вы еще здесь.

Мышкин снял халат, повесил в шкаф.

– Вот как! Значит, тебе повезло… А мне, похоже, не очень. Ну, что тебе не появиться на двадцать секунд позже!

Клементьева, глотала воздух, как щука на песке.

– Сядь, – приказал Дмитрий Евграфович. – Теперь слушай мою команду: сделала глубокий вдох! Задержала дыхание! Держим – считаем до тридцати. Медленный выдох. Еще раз… Теперь можешь рожать.

В самом деле, Клементьева успокоилась.

– С цепи сорвалась? – с участием поинтересовался Мышкин.

Но Большая Берта, дерзко пропустив вопрос мимо ушей, уже раскладывала на своем столе эпикриз и листки ответов биохимической лаборатории.

– Иди сюда, Дима, – приказала она.

Мышкин навострил уши: такого тона Татьяна себе еще никогда не позволяла.

– Не пугай меня, пожалуйста, – попросил он.

– Дима, я тоже сначала испугалась, – с твердым спокойствием произнесла Клементьева. – Подобного еще не видела за всю жизнь… Итак: у меня Туманов Владимир Ильич, шестьдесят два полных, обширный геморрагический инфаркт головного мозга. Это непосредственная причина смерти.