Николай Волынский - Год беспощадного солнца

– Сергей Сергеевич! – подал голос полковник Костоусов. – Вернитесь, пожалуйста, к тому месту, где Кокшанский пишет о кристаллическом вирусе.

– Сами возвращайтесь! – прорычал Демидов и отодвинулся вместе со стулом. – Или я у вас на побегушках?

Костоусов невозмутимо взял мышь и защелкал.

– Ты хотел, Дима, узнать у меня, что такое огурец зомби? – спросил Литвак. – Вот тебе мой ответ. Практическая демонстрация. Это то, что ты сейчас ощущаешь. Жаль только, что записать не можешь и вставить в докторскую свою, которая так и не появится. Никогда. Осознай, что это такое – никогда .

Он помолчал.

– Главная твоя ошибка, Дима: не надо было жену у меня уводить. Только не говори, что ты здесь ни при чем, что не знал, что мы были в разводе… В разводе – да, но у меня был очень большой шанс ее вернуть. И я вернул бы. Да только ты украл у меня этот шанс. Вот в чем твоя ошибка, Дима. И самое печальное в том, что ты ее уже не исправишь. Жизнь твоя кончилась. Хоть и жаль. Мне лично жаль. Ты был мне другом. И не плохим. Я тебя уважал.

Мышкин отвел взгляд в сторону.

– Не надо! – усмехнулся Литвак. – Я и так знаю, кем ты себя считаешь, а кем – меня. «Был бы человек хороший» – так, по-моему, ты говорил?

Дмитрий Евграфович медленно открыл и закрыл глаза.

– Во! – весело крикнул Литвак. – У нас тут уже диалог наладился!

– Кому он нужен со своим диалогом? – меланхолически отозвался издалека Писаревский. – Пусть платит по счетам – вот и весь диалог. И что он с Клюкиным сделал?

– Клюкина он убил, – оторвался от монитора Костоусов. – Убил прямо здесь, в морге. Шею сломал – садист, маньяк одно слово. А труп уничтожил. Подложил вместо себя в машину и только что сжег. Вместе с собственной тачкой. Буквально часа полтора назад. Переоценил ты себя, Дима, переоценил… Неужели ты надеялся, что тебя никто не будет контролировать? Да ты и шагу без меня не мог сделать. Даже в сортир сходить, как верно отметил взломщик Ладочников. Все знал, собака… И девушка твоя – все ей казалось, что кто-то ее подслушивает. Интуиция прямо-таки собачья у нее. Была, – добавил полковник. – Э-хе-хе… Не только профессор предостерегал тебя от глупостей. И я тебя предупреждал, много раз. Добра тебе хотел, как и другие здесь. А толку? Информацию отдать советовал. Послушался? Нет. Ничего не отдал. Убеждал с Тумановым дружбу не водить. Опять глухарем прикинулся. И что Туманов? Помогли тебе твои ляхи?

Он вместе со стулом развернулся к Мышкину.

– Скажу честно: такого идиота, как ты, я встречаю первый раз в жизни. Хотя нет – второй. Был еще на моем пути некий генерал Рохлин – тот самый, герой чеченской войны, еврей, между прочим… – тут он бросил короткий взгляд на Литвака, но тот не шевельнулся. – Приятель мой давний, вместе в школе учились. Так Рохлин вообще государственный переворот готовил, хунту военную, Ельцина скинуть хотел со всеми чубайсами. Военный человек был Рохлин, а не соображал, как и ты, что такие люди никогда не остаются без заботы со стороны нашей внимательной и деликатной службы. Рохлина жена вовремя застрелила. По нашей просьбе. Правда, никто не поверил, потому и выпустили ее так быстро. А вот тебе, в отличие от Тамары Рохлиной, придется слопать весь огурец, который так сильно тебя интересовал.

И неожиданно рассмеялся.

– А вот моих пацанов ты хорошо уделал! Просто гениально. Тех, у Балтийского вокзала. Представляете, – обратился он к Демидову, – два моих кадра, работники нашей службы безопасности – я имею в виду службу нашей клиники… Профессионалы, мастер-класс, можно сказать, ни одной осечки… А сугубо штатский, слабый, трусливый и пьяница к тому же, заставил их убивать друг друга. И один снес битой башку другому! Своему напарнику и другу. Как вам это понравится?

– Очень, – проворчал Демидов. – Полагаю, что с того момента, как вы возглавили службу безопасности Успенской клиники, должны были предусматривать нечто подобное. Ведь это же у вас, в вашем гестапо, имеется такая категория – «синдром сумасшедшей бабуси»?

– Вы абсолютно правы, профессор, – согласился Костоусов. – Мышкин – классическая сумасшедшая бабуся. Можете какие угодно предъявлять мне претензии, Сергей Сергеевич, и вы будете еще более правы. Но ведь результат говорит сам за себя. Хотел бы я знать, какие государственные спецслужбы могут так быстро и почти без потерь вычислить сумасшедшую бабусю по фамилии Мышкин.

Теперь Мышкин бесповоротно осознал: на этот раз точно конец. Жить осталось немного, может быть, несколько минут. И он мысленно поблагодарил Литвака за тетродотоксин. Боли Мышкин боялся всегда. А после огурца зомби переход на тот свет должен быть безболезненным. Даже комфортным.