Николай Волынский - Год беспощадного солнца

– Понимаю, – кивнул Мышкин. – Камера, я имею в виду фотоаппарат, цифровая. Это точно.

– И что? – насторожился толстяк.

– А то! – огрызнулся Мышкин. – Вы специалист, вы должны лучше меня знать, что цифровое изображение можно редактировать, как угодно. Добавлять детали, убирать детали… Вставить предмет, которого не было на месте происшествия. Вот и цена такого фотодокумента.

– Ваших грубых намеков, – сказал Шарыгин и с удовольствием потянулся, – я не понимаю.

– Все вы хорошо понимаете. Иначе не сидели бы здесь.

– Всё? – спросил Шарыгин. – Налюбовались?

И протянул руку. Мышкин фотографии не отдал.

– Вы хотите, чтоб я помог? Я еще не все рассмотрел.

– Еще две минуты, – разрешил Шарыгин и глянул на часы. – Не один вы у нас.

– Послушайте, Шарыгин! – в голосе Мышкина зазвучал металл. Вы назначили мне трудную роль: быть одновременно обвиняемым и экспертом, который должен из обвиняемого сделать преступника. То есть, я сам себя должен посадить в тюрьму. Тогда не мешайте, если хотите получить какой-нибудь результат.

Толстяк поднял брови, неодобрительно покачал бритой головой, на которой снова проступил бисер. «Опять добавить хочешь, – отметил Мышкин. – Слабый у тебя кокаин, разбодяженный. Не меньше, чем наполовину. Наверняка отобрал у наркоторговца и ему же продал. И себе немного оставил – такой вот бонус».

– Значит, так! – сказал дознаватель. – Я должен отлучиться. Несколько минут. Производственная необходимость. Не вздумайте шалить. Бандера вас просто придушит и будет прав.

Полез в ящик стола, пошуршал в нем целлофановым пакетиком и рысью выскочил, даже не затворив дверь. Ее молча закрыл Денежкин и занял место начальника.

Не обращая на него внимания, Мышкин продолжал изучать фото. Он всегда допускал в своей жизни любые неприятности, какие есть на свете. Но никогда не думал, что будет рассматривать и с холодным профессионализмом изучать фотоснимки трупа любимой женщины.

Она была в стареньких, затертых добела джинсах и в легкой белой майке. Лежала на правом боку, на одной ноге остался домашний тапочек, другой валялся в стороне рядом с пустой бутылкой без горлышка. Лицо, белое и спокойное, с угольно-черными бровями казалось живым, словно Марина просто уснула. Смерть еще не начала свою последнюю работу.

На снимке хорошо была видна небольшая продолговатая рана на виске. От нее тянулся черный ручеек засохшей крови. Мышкин долго смотрел на белоснежную ослепительной красоты руку – неловко подогнутую. Снимок был очень четким, даже лунки холеных ногтей хорошо просматривались, а сами ногти все еще сохраняли розовый цвет. Впрочем, на фото цветность насыщеннее и ярче, чем в натуре.

Вернулся дознаватель Шарыгин – веселый, напевающий песенку. Глаза – сплошь из стекла.

– Ну? Как тут без меня?

– Покажите остальные фотографии, – сказал Мышкин.

– Ого! – подал голос Бандера. – Он уже командует. Понравились картинки. Хоть и не порнуха.

– Повторяю, – мрачно сказал Мышкин. – Я действительно хочу вам помочь, как вы просили. И себе тоже.

– Просили? Да, – подтвердил Шарыгин.

– Покажите остальные снимки с места происшествия.

– Всё.

– Не может быть! Всего два снимка с места предполагаемого убийства?

– А тебе разве мало? Не насмотрелся?

– Честно сказать, маловато. Так в практике следствия не бывает – всего два снимка. Их должно быть с полсотни. И к ним видеозапись.

Шарыгин, словно извиняясь, развел руками.

– Всё к следователю. Он ответит на все вопросы.

– Понятно, – кивнул Дмитрий Евграфович.

Он придвинул фотографии Шарыгину.

– Обратите внимание. Она лежит на диване.

– Точно замечено! – похвалил дознаватель. – По-научному. А мы и не видели, и не знали.

– А что ей, ламбаду танцевать? Тебя шарахнуть бутылкой по кумполу – много натанцуешь?

– Тогда смотрите сюда! – Мышкин указал на окровавленный висок Анны. – От такой раны, как правило, одномоментно не умирают. Так что она вполне могла добраться до телефона, вызвать полицию. Просто позвать на помощь. Соседей, например. Или оказать ее самой себе. Она врач. Значит, должны быть на месте преступления приготовленные или использованные бинты, йод… У нее в домашней аптечке все это есть. Сам видел. И аптечка в этой же комнате.

– Так ведь ты ее так долбанул, что она и на том свете до аптечки не доберется, – заявил Бандера. – Наповал!