Григорий Симанович - Аполлоша

– А к себе ты забежать не догадался?

– Зачем?

– Проверить, на месте ли ваш этот кудесник бронзовый.

– Ты полагаешь… – Георгий Арнольдович побледнел, рефлекторно схватил Утинского за руку.

– Не исключаю. Вставай, поехали.

– Куда?

– Хочу взглянуть на него. Если, конечно, он не вознесся на Олимп, к своим. А что касается вашего безумного предложения – считай, что я его принял. Тем более что без всяких бронзовых оракулов чую – мировой рынок перегрет, что-то назревает.

Игнат пребывал в отличном расположении духа. Примерно в пятнадцать тридцать он покормил себя отбивной, сопроводив ее маринованными огурчиками и парой рюмок водки. Усилием воли, с учетом предстоящего, он жестоко приструнил организм, желавший продолжения банкета, и улегся вздремнуть. Но только голова его коснулась подушки – звонок в дверь. Игнат струхнул. Гошка должен был уже уйти, а кому еще?..

Стараясь ступать мягко, он подошел к двери и уставился в глазок. Миловидная молодая блондинка с какими-то бумагами в одной руке и похожей на фломастер массивной авторучкой в другой глядела на него так, словно с той стороны тоже было видно.

– Вам кого?

– Простите, Оболонский Игнатий Васильевич дома?

– Это я. А какие вопросы?

– Я Акишина Валентина, из второго корпуса, квартира тридцать. Бога ради, извините за беспокойство. Я член инициативной группы жильцов всего нашего дома. Мы собираем подписи с протестом против вырубки деревьев на бульваре. Вы же видели, что они творят! Варварство какое-то! Дышать уже нечем. Вчера вековой клен срубили! Им трубы надо перекладывать, а на нас им наплевать, на детей, на Москву… Вы подпишетесь?

Игнату в последние пару месяцев тоже обидно было видеть, во что превратили часть сквера, примыкающую к Сретенке. Грязь, щиты, деревьев поубавилось. И вид девушки не вызывал ни малейших подозрений. Но призрак антиквара в маленькой машине всплыл в сознании и упредил тревожным звоночком.

– Я подпишу, – громко сказал он через дверь, – но я из ванной, пардон. Мокрый весь. Вы пока соседям позвоните, они по субботам дома бывают, а я вытрусь и халат надену. А то неловко перед дамой…

Произнося это, Игнат испытал острое чувство гордости за себе, такого предусмотрительного, осторожного, тертого жизнью: пойдет к соседской двери – все нормально, замешкается, скажет, что лучше подождет, – нечисто…

– Хорошо, хорошо, Игнатий Васильевич, не беспокойтесь, – глухо проворковала через дверь хорошенькая активистка, – я пока соседям вашим… И она скрылась из сектора обзора, уйдя влево по лестничной площадке. Игнат несколько секунд прислушивался, но понял, что звонка все равно не услышит, а Абрикосыча, как он его частенько называл, скорее всего, нет дома – в мае и почти все лето он в Подлипках, на огороде.

Он посетил ванну, где слегка смочил волосы для правдоподобия, набросил халат и снова приник к глазку, в котором хорошенькая Валентина смотрелась все так же привлекательно и мирно с бумажками в руках.

– Ну что?

– Никто не открывает. А вы не знаете, когда их застать?

Он снял цепочку, провернул «собачку» замка и отворил дверь. «Прошу вас!» – Игнат галантным жестом предложил даме пройти, изобразив улыбку, с помощью которой совсем еще недавно, лет двадцать назад, представительный военный музыкант прельщал трепетные женские сердца.

Дама поблагодарила, вошла и, мило улыбаясь, направила фломастер прямо ему в лицо. Глаза обожгло, точно в каждый воткнули горящий фитиль. Крик захлебнулся, застрял где-то в недрах горла, перехваченный на выдохе. Он не мог уже видеть вообще, а конкретно – мужчину крепкого сложения, быстро проскользнувшего в проем. Тот резким, выверенным ударом ребра ладони вырубил хозяина и помог ему не упасть – сползти на пол в прихожей без сознания. И тотчас в компании с девицей двинулся прямиком в спальню, к гардеробу. Безуспешно переворошили его. Далее, натянув кожаные перчатки, быстро, но методично осмотрели все ящики и закутки квартиры, промяли кресла и подняли сиденье дивана, заглянули даже в сливной бачок. С помощью лестницы мужчина, наглотавшись пыли, обследовал антресоль, аккуратно выглянул на узкий, старым чугунным узором огороженный балкончик и убедился, что ржав и пуст.

– Так, действуем по второму варианту, – решительно заявил он. Дама набрала номер на мобильном. Через двадцать секунд доктор Фасольев, лысый человек с остренькой лисьей мордой и маленьким чемоданчиком в руке, вышел из синей «ауди» и, оглядевшись, вошел в подъезд.