Кристиан Мерк - Под маской молчания

Но внизу, вдохнув металлический воздух, насквозь пропитанный дождем, он снова поверил Мейеру. Вынул из кармана клубную карточку Сары, всмотрелся в улыбающуюся конопатую мордашку. И представил себе труп Сальваторе Миммо, гниющий под мокрыми булыжниками мостовой.

Слуга вошел с чашкой горячего шоколада и задержался перед стеклянной витриной, из которой на него высокомерно уставилась мумифицированная женская голова.

Как обычно, он поклонился витрине и пробормотал:

— Буон джорно, синьора. [10] Здравствуйте, синьора (ит.).

В бессчетный раз — сорок два года непорочной службы! — совершив этот привычный ритуал, старик продолжил путь к кабинету судьи. Поправил галстук, постучался в дубовую дверь.

— Войдите!

Как обычно в это время дня, судья сидел в своем любимом кресле и любовался Большим каналом. В комнате темно, лишь через окно проникают отблески света из соседних окон, отраженные водой канала. Слуга, однако, уверенно выбирает путь, чтобы не задеть бесчисленные вазы и статуэтки, которыми заставлено помещение. И знает, куда поставить чашку, чтобы его честь смог ее достать без затруднений. Две хрупкие руки протягиваются к чашке, его честь вдыхает аромат.

— Что нового, Джанлукка? — спросил судья сухим и шершавым, несмотря на своевременный прием лекарств, голосом.

— Еще один славный день Республики, ваша честь, — обычной формулой ответил слуга.

— Подробнее, пожалуйста, — потребовал судья, звякнув фальшивыми зубами о край чашки и с наслаждением протянув: — М-м-м-м…

В тусклом свете Джанлукка разглядел перстень со львом, чудом державшийся на иссохшем пальце его чести.

— Туман продержится до завтрашнего утра. Синьорина Ливорнези доставила свежий абрикосовый джем. Вызванные ожидают в приемной, — выложил слуга важнейшие мировые новости.

Судья Паоло Андолини со вздохом вернул чашку Джанлукке, позволил помочь себе подняться и сменить шлепанцы на более подходящую к костюму обувь.

Когда судья вошел в скупо обставленную приемную, стены которой украшали заросшие пылью старинные картины, навстречу ему с алого бархатного дивана поднялись двое мужчин и женщина.

Женщина с темными, стянутыми на затылке волосами волновалась больше всех. Ее карие глаза увлеченно изучали узор ковра. Новичок. Сильвия Меццатто, служащая банка, замужем, дети — припомнил судья анкетные данные. Завербована бабушкой, на смертном одре, можно сказать. Без ведома матери Сильвии. Мужчины — старые кадры. Тихие типы в скромных костюмах, всегда начеку, занимают скучные гражданские должности, прикрывающие их истинное значение.

— Талент в Венеции, эминенца, — сообщил один из «костюмов».

— Наш нью-йоркский филиал выслал за ним своих людей, — добавила Сильвия, чтобы отметиться перед судьей, последним из династии, восходящей к самому Энцо Андолини, великому и ужасному.

— Имеется также неподтвержденное сообщение о Ренегате, — добавил «костюм» с долей сожаления.

— Да, Карло? — насторожился судья.

— Американцы провели его до Вены. Он прилетел туда из Лондона. Там затерялся.

— Если он встретится с Талентом… — протянул судья.

Ренегат. Гнусный предатель. Вымолвить страшно. «Костюм» явно чувствовал себя неуютно, галстук казался ему удавкой.

— Мы мобилизуем ресурсы, эминенца. Если он коснется земли Венеции…

— Здесь сгинет! — воскликнул судья. Три десятка лет возглавлял Паоло Андолини Уголовный суд Венеции и ушел в отставку лишь две зимы назад, когда умерла его обожаемая жена Филумена. Он уставился на свои ногти… пора подровнять… — А квестура?

— Ничего не видят и ничего не слышат… пока что. Надолго ли… Слишком много новых кадров. Особенно один беспокойный детектив… Инспектор Карреджо.

— Досье! — Судья протянул руку, и Сильвия положила в нее папку.

Он на секунду задержал пальцы на ее коже и с удовольствием заметил, как вспыхнуло лицо женщины. Открыл папку. Фотоснимки Виктора Талента в разных позах и ситуациях. Вот он с Мейером на тротуаре, а здесь, голый, кувыркается в постели со своей Салли… пикантно!.. а вот в экспресс-прачечной с носками и рубашками. Добросовестная девушка, аккуратная. Жаль, что пришлось от нее избавиться.

— С девушкой разобрались?

— Вчера на мясокомбинате в Нью-Джерси, — бесстрастно сообщила Сильвия.

— В пересменок, — вставил второй «костюм», тоже желая отметиться.

Судья перевел взгляд на обои, на которых множество крохотных трирем суматошно толклось между какими-то дальними странами. Дела запутывались, появлялись новые игроки, безжалостные конкуренты. Армянская диаспора вытеснила его людей из торговли живым товаром на Балканах. Афганцы уничтожили нескольких венецианцев в районе Киберского перевала. Бесследно пропали ребята. Лишь головы их пуштунские крестьяне любезно выставили на обочине близ полицейского участка.