Джон Бердетт - Крестный отец Катманду

Рентгенолог действовал быстро. Раздеваться не было необходимости. Рози стоя прижали к аппарату, отошли назад, раздался щелчок, и все было кончено.

Послышались восклицания на тайском языке. Говорящая по-английски сотрудница показала задержанной снимок, и мы, не без злорадства, тоже пошли посмотреть изображение.

Есть! Во влагалище, словно напряженный, но неподвижный член, находился презерватив. Он был набит порошком, который ярко сиял на фоне тусклых контуров костей и плоти. Контрабанда в нижнем отделе кишечника сверкала не с такой силой, но от опытного глаза не укрылась: пять предметов с закругленными краями. По нашим сведениям, это был стопроцентно чистый героин. В Амстердаме или Маастрихте теперешний объем чистейшего порошка она бы увеличила в пять раз и продала по шестьдесят долларов за грамм.

Женщина до смерти перепугалась: ее жизнь в двадцать семь лет внезапно подошла к концу. В глубине груди возник пронзительный крик и без всякого усилия с ее стороны сорвался с губ. Сотрудница иммиграционной службы отвесила ей крепкую пощечину, и Рози Маккой замолчала. Стала шарить по карманам и дрожащей рукой достала мобильный телефон.

Но звонить ей запретили.

— Пожалуйста, пожалуйста… Вот все мои деньги — возьмите, только разрешите один звонок. Умоляю.

Моя коллега несколько мгновений смотрела на открытый пояс с деньгами, затем перевела взгляд на других.

— Уберите ваши деньги. Я не возражаю, чтобы вы сделали один звонок. Только не пытайтесь ничего стереть из памяти телефона, иначе сильно пожалеете.

Рози позвонила, но, как я понял, из всего арсенала оружия в ее распоряжении остались одни австралийские ругательства.

— Слушай, ты, грязная кошелка, вонючий овечий хвост, придурок, тупой ублюдок, кусок собачьего дерьма, знаешь, что я собираюсь сделать? Настучу на тебя и зарою так глубоко, что никто не найдет. Я не пойду на дно одна, поганая ты задница, прихвачу тебя с собой, гнусная блевотина. Ты говорил, все тип-топ и безопасно, таможня в руках и за двадцать лет у вас никто не попался. Идиот, сволочь, сраный врать. Тебе крышка, готовься к смертельному уколу, гнусный козел.

В изнеможении она закрыла телефон и разрыдалась. Ее отвели в женский туалет и, как могли, успокоили. А затем предложили либо самой вытащить презерватив из влагалища, либо уступить эту работу сотруднице иммиграционной службы.

Потом мне рассказали, что Рози решила все сделать сама. Но от страха и отчаяния ее вульва съежилась, как грецкий орех, а руки сильно тряслись. Когда ее усадили на стул с резиновым сиденьем, она описалась. В итоге одна из женщин натянула на руки пластиковые перчатки и, воспользовавшись гелем-смазкой, чтобы презерватив не разорвался и его содержимое не попало в организм, извлекла товар. Причем сделала это с осторожностью, добротой и состраданием, как и положено буддистке по отношению к своей сестре по полу. Оставалось только сопроводить Рози в ближайшую больницу, где опытные в таких делах медсестры дали ей слабительное. С таким количеством отравы в кишках Рози сами девчонки из иммиграционной службы справиться не могли. Я же тем временем проверил ее мобильный телефон, чтобы выяснить, кому она звонила в последний раз.

Оказалось, она набирала номер некоего Марка Уайтмена, известного мне англичанина. Он был мелкой сошкой в одном процветающем предприятии по транспортировке наркотиков, которым заправлял не кто иной, как генерал Зинна из Тайской королевской армии. Я получил информацию, за которой приехал, и, достав свой мобильный, позвонил Викорну.

— Источник сказал правду. Информация подтвердилась. Зинне нанесен удар.

— Раз ты там, бери билет в Катманду.

— Я консильери, мне положен первый класс.

— Полетишь бизнес-классом. Первый привлекает слишком много внимания.

— Возьму билет на самый ранний утренний рейс. Ночью самолеты туда не летают.

Разъединившись, я подошел к книжному киоску аэропорта купить путеводитель по Непалу.

Да, забыл сказать: когда я взглянул на паспорт Рози Маккой, то обнаружил визу на всю страничку в Королевство Непал, а также въездной и выездной штампы. Она прилетела в Таиланд после трех месяцев пребывания в Гималаях. Какое совпадение.

Я немного успокоился, только выкурив косячок.

«Нельзя в моем состоянии шутить с этой штукой», — говорил я себе, сворачивая второй косяк. К перепадам настроения привыкаешь, и без них становится трудно. Хочется снова и снова пронестись по «американским горкам» эмоций и наблюдать свое «я», распятое на верхнем сиденье «чертова колеса» и болтающего ногами в пустоте.