Джастин Скотт - Девять драконов

Викки не знала, сколько просидела, но она, должно быть, задремала, потому что неожиданно проснулась, почти окостеневшая и промерзшая. Она попыталась узнать, который час, но не могла разглядеть в темноте циферблат своих часиков.

Она услышала гул машин вдалеке. Значит, они расчистили набережную и движение возобновилось. Если не считать этого, стояла почти полная тишина, словно город просто поглотил смутьянов. Что бы ни распалило их, с этим было покончено ночью. Где-то в гуще джонок, сампанов и яхт она расслышала, как заработал мотор со спокойною вескостью.

К нему присоединился второй мотор, и они работали какое-то время на малых оборотах, оживая, звуча все ровнее, а потом одновременно включилась передача. Посмотрев на канал, Викки увидела в отдалении пару мачт, двигавшихся к ней на фоне полотнища освещенного неоном неба.

Не лучшее время для плавания, подумала Викки, — все на борту наверняка пьяны, включая матросов. Но пока мачты приближались, она не слышала ни музыки, ни выкриков с вечеринки, ни Смеха — только ровный гул моторов.

Полная любопытства, Викки пошла вперед по носу «Вихря» на узкую, нависшую над водой площадку и, к своему удивлению, увидела хорошо различимые мачты «Мандалая» — яхты, которую купил отец после того, как «Вихрь» остался матери. На бывшей верфи Макфаркаров «Мандалай» — почти близнеца его любимого «Вихря» — построили для одной четы; они продали потом ее Дункану, когда купили себе большую яхту, сколотив приличное состояние на импорте ирландского виски в Гонконг, неожиданно почувствовав прилив нежности ко всему кельтскому.

Яхта плыла без огней, и Викки была уже готова бежать вниз и радировать морской полиции, что кто-то пытается украсть шхуну. Но потом при свете, лившемся из рулевой рубки рыбачьей джонки, она узнала фигуру отца, которую невозможно было спутать ни с кем. Он стоял у штурвала. Заинтригованная, Викки смотрела, как он подплывал все ближе. Эта ночь мало подходила для импровизированных прогулок. Она была холодной и сырой, туман клубился, и вряд ли Вивиан захотела бы развеяться подобным образом. Вторая фигура появилась откуда-то из-за бизань-мачты, и по ее силуэту Викки поняла, что это не Вивиан; вероятнее всего, это был Бэк До Пин, новый матрос отца, — ушлый контрабандист, которого не нанял бы никто другой.

Викки наклонилась через поручни и хотела окликнуть отца, но воспоминания о том, как он не взял ее с собой, когда встречался с капитаном красной джонки, были еще свежи. Он просто солжет ей, если она спросит, куда он плывет посреди ночи.

На минуту ей пришла в голову дикая мысль — поплыть за ним. Но потребуется слишком много времени, чтобы найти Ай Цзи и раскачать «Вихрь» к плаванию. Да и кроме того, радар не просто так вращался на верхушке мачты «Мандалая». Даже если она и отыщет его в тумане, отец непременно заинтересуется источником свирепых всполохов на его экране.

Викки вернулась на корму и села, сгорбившись в темноте. Она смотрела, как отец аккуратно ведет большую яхту по крутому повороту около «Вихря» — последнего в цепочке кораблей. Обе яхты были такими длинными, а пролив таким узким, что ему приходилось маневрировать, пуская моторы в реверс при развороте кормы. На какую-то секунду оба судна оказались почти впритык друг к другу — нос «Мандалая» в двух футах от корпуса «Вихря». Она слышала, как отец грохотал на бедного Бэк До Пина, требуя, чтобы тот следил за кормой, и в тот момент, когда оба мужчины смотрели в другую сторону, Викки подобрала подол своего платья и, легко перемахнув через борт, прыгнула на нос «Мандалая».

Вивиан Ло боялась, что сделала ужасную ошибку, позволив Дункану встретиться со «старыми друзьями» без нее. Но Дункан, который всегда чувствовал, что время гонится за ним, настоял на своем.

Взволнованно она мерила шагами пол своей квартиры. Если ее мать права, говоря, что она обладает магической силой терпения, сегодня этому качеству предстоит испытание.

Она не могла припомнить, чтобы раньше, хотя бы раз, ей не удалось убедить Дункана. Их мысли были настолько одинаковыми, что они вообще редко спорили. Одним из чудес в отношениях между импульсивным сыном очутившегося в Китае шотландца и уверенной в себе, взвешивающей свои действия дочерью учителя был резонанс умов и честолюбий — как две реки, сбегающие сами по себе с гор в один океан.