Джастин Скотт - Девять драконов

— Расслабьтесь, товарищ. Они будут смеяться вместе с нами.

Вивиан Ло сидела вместе со своими коллегами в двух официальных рядах сзади от премьера Тана и губернатора Аллена Уэя. Она слушала речи краем уха, потому что мысли ее были полны воспоминаниями о мечтах ее отца. Гонконг — это Китай. Твой Китай.

Когда все закончилось, Вивиан велела своему шоферу отвезти ее к любимому храму богини Тинь Хао. Он был полон молящихся.

— Как продвигается переворот? — услышала она, как старая женщина спросила другую.

— Японский эсминец, — последовал ответ — общий намек на «Ямамото», который был созвучен кантонскому слову, означавшему что-то докучное и надоедливое.

Вивиан зажгла ароматическую палочку, и мысли ее полетели вслед за дымом. Отец всегда поражался, как быстро мелькает калейдоскоп событий в Китае. Кто знает, сколько продержится на плаву ее новый покровитель, или как долго он позволит ей наслаждаться постом официального консультанта? Реформы, которым повезло долго жить, были в Китае продуктом сопротивления, борьбы, а не согласия, и она поклялась себе, что будет прагматичной, но не малодушной и трусливой. Необременительная клятва, знала она, потому что, благодаря ребенку Дункана Макинтоша и покровительству Тана, она обладала властью, идущей от владения собственностью — местом в огромном хане.

В быстро меняющемся мире триумф нужно держать цепкими руками, и она делала это. Но ее обуревали сомнения. Какой позор, что Викки покинула их, думала Вивиан. Она, Питер и Мэри — они втроем не могли заменить, не могли быть равными такому человеку, как Дункан Макинтош или такой женщине, как его дочь. Хан Макфаркаров много, очень много потерял с ее отъездом.

Нужно было лучше обращаться с Викки, чтобы у нее не возникло чувство, что Китай ограбил ее. Что думает Дункан, смотря с небес? Разочаровала ли она своего прекрасного возлюбленного? Зажигая еще палочки, она облекла свой вопрос в молитву Тинь Хао. Ответ она могла почти предугадать. Морская богиня сказала ей: не нужно тревожиться. Вивиан, как все смертные, скоро узнает секреты небес. Кое-что должно было случиться на Востоке.

Восточный ветер гнал Викки весь день. Она привыкала к шлюпу и не плыла еще по-настоящему, и поэтому ей потребовалось несколько часов, чтобы обогнуть остров и пройти Шэ-О. Небо стало хмуриться, когда она пересекла канал Ламма. Ветер помогал ей, и Викки держала курс в открытое море. Она все время оглядывалась назад. Но теперь ветер дул на юг — в июле юго-восточные ветры были делом обычным. Он принес с собой влажный зной и почти непроницаемую дымку.

Горизонт становился все темнее. Позади нее Гонконг начал окрашивать небо в красный мерцающий цвет. Викки включила подсветку компаса. Цо подсветка была слишком яркой и могла испортить ей ночное зрение. Она открыла дверцу под компасом, вывернула электрическую лампочку и покрасила ее лаком для ногтей.

Отлично. Она села позади штурвала и подумала: хорошо бы выпить пива. Наверху клубились облака, закрывая звезды. Красное мерцание за кормой превратилось в узкую полоску, которую едва видно из-за волн. Остальной берег Китая был темным, как всегда, а впереди надвигалась черная ночь Южно-Китайского моря — непроницаемая, как стена.

— Викки!

Ей показалось, что ветер принёс ее имя — шепот, раздавшийся из темноты, и Викки привстала со скамейки кокпита, прежде чем решила, что ей чудятся голоса от одиночества. Уже? Она вдруг осознала, что отправилась в долгий, долгий путь. Испуганная усмешка исказила ее лицо. Она попыталась занять себя тем, что стала возиться с кливером.

— Викки!

Она подпрыгнула на месте. Ей не чудится! Это наяву. Из темноты она слышала свое имя. Она стала искать глазами лодку — никаких огней, ни шума мотора.

— Викки-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и!

Сильный голос таял на ветру.

Она включила сигнально-различительные огни, отчего паруса вспыхнули безмолвным белым взрывом, ослепив ее, но освещая путь тому, кто знал ее. Она пыталась услышать мотор, но слышала только плеск волн и их легкие удары о корпус. Потом, в островке света, окружавшем ее шлюп, она увидела крошечный парус за кормой в облаке мелкой россыпи воды.

Виндсерфер летел по волнам. Кто-то, ловко управляя своим крошечным корабликом, стоял как плотный призрак в желтом непромокаемом костюме, на доске. Невысокая, крепко сбитая фигура. Викки пригляделась. Это был Альфред Цин.

Виндсерфер брякнул о корпус шлюпа, и вскоре Альфред взобрался на борт. Он растянулся в кокпите, тяжело дыша и улыбаясь радостной глупой улыбкой.