Дуги Бримсон - Команда

Вильямс кивнул:

— Да, шеф. Хотя они ничего не нарыли. Вообще, лично у меня такое впечатление… — он сделал паузу.

— Ну-ну, говори.

— Что наших итальянских коллег это убийство вообще не волнует. Подумаешь, пьяная поножовщина между пьяными английскими болельщиками. В сущности, если разобраться, это не их дело.

Джарвис кивнул, задумчиво выпятив губы. Фабио прав, никуда не денешься. Вероятно, и он так же отнесся бы к итальянским «тиффози» и «ультрас», случись драка со стороны приезжих на его территории. Фабио прав. Как правы итальянские налогоплательщики, которые платят ему за то, чтобы он охранял их, а не англичан. Английский головорез прикончил другого английского головореза. Что тут расстраиваться? А то, что это произошло в их городе, не имеет почти никакого значения. Джарвис выпрямился и закинул руки за голову, сцепив пальцы на затылке.

— Ну ладно, — сказал он, потянувшись. — Если Терри прав, то как мы это докажем?

— Честно говоря, сомневаюсь, что мы чего-то добьемся от остальных, да и вряд ли они много знают. Даже если бы и хотели сказать, — изрек Вильямс.

— Меня не интересует, — вспыльчиво ответил Джарвис, — что мы не можем, я хочу слышать, что мы способны сделать.

— Остается один способ, шеф.

Он повернулся к Терри Портеру, который произнес эти слова.

— Говори.

— На следующем допросе раскройте карты — посмотрим, как он отреагирует на то, что нам все известно, вся суть его махинации. Если он будет смеяться, то войду я и встану перед ним.

— И что, скажешь, что ты все это время работал под прикрытием?

Портер кивнул.

— Зачем?

— Мне хочется встряхнуть этого подонка. Вывести из себя, как, помните, — Фитчета? Ведь Эванс раскусил его, не успели мы покинуть Лондон. Он знал, что с Фитчетом дело неладно, и подозревал его всю дорогу. Теперь я вижу это ясно. Думаю, он раскусил его еще гораздо раньше…

— Во время встречи на Грейт-Портленд-стрит?

— Вот именно! Теперь я хочу посмотреть на его реакцию, как он встретит мое появление.

Джарвис отрицательно покачал головой:

— Нет, Терри. Я не могу на это пойти. Ты навечно засветишься и уже никогда не сможешь работать под прикрытием.

— Что? — опешил Портер. — А вы считаете, я буду работать под прикрытием? После всего, что произошло?

Джарвис взмахнул руками:

— Успокойся. Я совсем не то хотел сказать. И вообще, тебя нет, ты еще в больнице. Не надо выходить из тени и путать нам карты. — Присев на краешек стола, он бросил взгляд на часы: — Ладно, четверть одиннадцатого. Во сколько вчера зарегистрировали Эванса в следственном изоляторе?

— В полчетвертого, шеф, — сказал Гаррис. — Хотите, чтобы я поговорил с сержантом о продлении еще на двенадцать часов?

Джарвис пожал плечами:

— Пусть идет как идет, Эл. Мы можем и не получить разрешения на продление задержания Эванса. Все, что у нас есть, — это теории, предположения. Никаких очевидных доказательств, на которые можно опереться, ни единой реальной зацепки.

Снова посмотрев на часы, он встал.

— Мне надо встретиться с главным детективом-инспектором. Посмотрим, что он на все это скажет. Фил, передай адвокату Эванса, что следующая наша беседа состоится в полвторого.

Он посмотрел на Портера, который рылся в протоколах допросов лиц, депортированных через Хитроу. Ему не понравилась его затея, но, в конце концов, Портер и в самом деле был последней картой, которая осталась у него на руках.

Джарвис сидел, изучая лица двух людей, располагавшихся напротив, пока Вильямс возился с принтером. На Эвансе была, как всегда, непроницаемая фирменная улыбка, а Хайгем изображал из себя самого крутого адвоката на свете. Барабаня пальцами по лежащей перед ним папке, Джарвис раздумывал о причинах такой самоуверенности. Наконец, развязав тесемки, он раскрыл папку, листая бумаги и делая вид, что занят. Аллен без восторга принял идею произвести «тихий обыск» в доме, но внимательно выслушал сообщение Джарвиса о том, что случилось нового за эти два дня. Предложение о «визите Командора» — то есть внезапном появлении Портера перед Эвансом — тоже было воспринято скептически. Шеф как будто согласился, но только с последней попытки и при определенном нажиме. После этого Джарвис поспешил сюда, где Вильямс уже готовил аппаратуру к допросу. В конце концов, это был их последний шанс. Если он не расколет Эванса или не поймает его хоть на малейшей ошибке или оговорке, преступника придется выпускать. Он еще не отдавал себе отчета, почему считает его преступником — ведь перед законом Эванс был чист, а вот перед ним, Джарвисом, — нет.