Вильям Кобб - Клуб Мертвых

— Надо покончить!… Надо, чтобы она скорее стала моей женой…

Говоря эти слова, он думал о Матильде и о последних советах Блазиаса.

Но как завлечь в западню баронессу и Армана де Бернэ?

…Предоставим Сильвереаля его размышлениям и войдем в дом герцогини де Торрес.

Она погружена в задумчивость.

После ужасной исповеди Сильвереаля в душе герцогини произошла, казалось, перемена.

Ее мысли больше не имели прежней ясности. Ее стремления угасали. И даже тогда, когда она, запершись в будуаре, рассматривала свои драгоценности, ее взгляд уже не вспыхивал блеском алчности.

Она часто вздрагивала, сама не зная почему. Смерть Манкаля ужаснула ее. Несмотря на облегчение, которое она испытала, узнав о смерти сообщника, ею невольно овладевало какое-то смутное беспокойство…

Потом она вспомнила о Жаке де Шерлю… Это был луч света во мраке…

Ее особенно поразил его светлый, открытый и честный взгляд, его наивное восхищение. Сначала она смеялась…

Восхищение! Да разве это для нее новость? Любовь! Она всегда над ней смеялась…

Когда Марсиаль лежал у ее ног, моля о прощении, когда он отдавал ей свою жизнь и честь, она насмешливо улыбалась и отвечала теми жестокими словами, которые Марсиаль не забыл:

— Ты так низок, что иногда мне кажется, что я тебя люблю! Когда сэр Лионель, разбитый, обессиленный, применив для ее укрощения просьбы, мольбы, гнев, угрозы, кричал ей: «Я убью себя!», она улыбалась недоверчиво и презрительно.

Когда сэр Лионель в последний раз пришел к ней, он был бледен, как труп.

— Выслушайте меня, — сказал он, — вам доставляло удовольствие мучить меня… Что я вам сделал? В чем можете вы упрекнуть меня? Ни в чем! Вы — одно из тех чудовищных созданий, для которых мучения ближнего представляют наслаждение. Вы женщина?… Или демон?… Из какой кровавой грязи вы слеплены?… Я не знаю. Я всегда смело встречал опасность, смеялся над ней, но вас я боюсь!… О!… Я говорю это потому, что все должно сейчас кончиться… Я устал… Но знайте, что я проклинаю вас всеми силами моей души… Настанет день, когда, плача и ломая руки, вспомните вы о том зле, которое мне причинили…

Она прервала его, заметив со смехом:

— Какая великолепная реплика для фарса!

В эту же минуту раздался выстрел — и сэр Лионель с раздробленным черепом упал к ее ногам. Струя крови залила ее платье.

Она вскочила… Но когда на шум сбежались слуги, к ней уже вернулось все ее хладнокровие.

— Отвезите домой сэра Лионеля, — сказала она спокойно и ушла в свой будуар.

Теперь все это воскресло в ее памяти. Ей казалось, что голос сэра Лионеля произносил еще свое ужасное проклятие.

— Я с ума схожу! — прошептала она. — Что мне за дело до прошлого? Я молода, красива, богата, будущее принадлежит мне…

В эту минуту ей подали письмо герцога де Белена.

Она взяла его машинально и швырнула было на стол, чтобы после прочитать его, но вдруг ей бросился в глаза почерк герцога де Белена.

Герцог де Белен! О! Он тоже любил ее. Только это был холодный и расчетливый ум. Он понял, что Тения не выпускает свою добычу, и сказал ей однажды:

— Я не хочу быть вашим любовником. Я буду вашим другом!

Она изумилась тогда его силе, которая оказалась просто точным расчетом…

Почему он писал ей?

Вдруг одно имя мелькнуло в ее голове.

Жак!

Она поспешно разорвала конверт и пробежала глазами письмо. Крик вырвался из ее груди.

Известие о несчастье Жака поразило ее до глубины души. Выгнал! Он его выгнал! Этот негодяй, этот убийца!… И кого же! Единственного человека, на которого она, Изабелла, куртизанка, не могла глядеть без невольного волнения!

— А! Ты выгнал Жака! — произнесла она. — Хорошо же, герцог, вы мне за это заплатите!

Спустя несколько минут она уже мчалась в Курбвуа. Дом, где жил герцог де Белен, напоминал старинный замок. Обширный парк расстилался вокруг, продолжаясь до берега Сены.

Маленькая калитка, которая упоминалась в письме, была предназначена для интимных посещений и вела в оранжерею, всю заставленную экзотическими растениями.

Там герцог в волнении ходил взад и вперед, не спуская глаз с двери, которая все еще не отворялась.

— Герцогиня де Торрес ждет вашу светлость в гостиной! — послышался вдруг голос слуги.

Де Белен обернулся в изумлении.

— Хорошо, ступай, я сейчас приду, — сказал он.

Идя по стеклянной галерее, соединявшей оранжерею с домом, де Белен задумался.

Впервые герцогиня являлась к нему открыто, не боясь быть замеченной.