Сэм Хайес - Чужой сын

Броуди тоже получил свою порцию деталей, там за городом, — деталей жизни Кэрри. Какая ирония, думала Кэрри, пытаясь заставить себя заснуть при помощи таблеток и алкоголя, что после всех этих лет он видит ее такой — потерянной, пустой. Какая ирония, что никогда, со дня их первой встречи, у них не было столько общего.

— Профессор, Кэрри, — кивнул Дэннис и провел их в свой маленький кабинет. Там стояла жаркая духота. Пахло кофе и потом. — Пожалуйста, садитесь.

Кэрри вспомнила тот последний раз, когда Дэннис остался у нее на ночь. Возможно, это запах в кабинете навеял воспоминания. Она не хотела сейчас здесь находиться, и точно так же она не хотела, чтобы Дэннис оставался у нее, откровенно признаваясь себе, что использует его, дабы удовлетворить физиологическую потребность.

Было лето, очень влажный вечер, и Дэннис позвонил ей под тем предлогом, что им нужно поговорить о женщине, которую Кэрри пригласила в свою передачу. Она изучила дело во всех подробностях и точно знала, какие могут возникнуть юридические проблемы, если она сделает ошибку. Кэрри вспомнила, как у нее перехватило дыхание, когда она открыла ему дверь. Его белая рубашка прилипла к телу, а лоб был мокрый от пота, словно он только что занимался сексом. Она тогда уронила банку с оливками, а Дэннис схватил ее за руки и грубо притянул к себе. Это был их последний вечер вместе.

Утром она чувствовала себя виноватой, когда ей пришлось отвлекать Макса, чтобы Дэннис незаметно улизнул. Чувство вины перевешивало удовольствие, которое она испытала в постели. К тому же ее пугала мысль о возможном скандале, который неизбежен, если всплывет ее связь с полицейским, появляющимся в ее программе.

— Мы нашли отпечатки на ноже. — Дэннис взял папку, открыл, бросил обратно на стол. — Не вдаваясь в детали, скажу, что они принадлежат подростку по имени Уоррен Лэйн. Он уже не раз привлекался к суду и подходит под описание, которое вы нам дали, профессор. Я уверен, что он один из тех, кого вы встречали в кафе. — Дэннис говорил тщательно взвешивая слова.

— Броуди дал описание… — Кэрри повернулась к Броуди. — Получается, ты видел убийцу Макса. — Она услышала странный звук и через мгновение поняла, что он вырвался из ее груди. Смех пополам с рыданием. — Видел, — повторила она, осознав иронию. — И ты ничего не сделал, чтобы остановить его?

— Кэрри…

— Если бы я вмешался, Макс ни за что бы меня не простил. Я старался сделать так, чтобы Максу было легче. Какой родитель на моем месте поступил бы по-другому? Я понятия не имел, что все так закончится.

— Но я боюсь, что есть и плохие новости.

Голос Дэнниса прервал поток обвинений и оправданий.

Кэрри и Броуди разом повернулись к нему.

Плохие новости, подумала Кэрри. Разве остались плохие новости?

— За полчаса до вашего приезда суд решил не выдвигать обвинений. Уоррена Лэйна отпустят.

— Что? — Броуди ударил ладонями по столу.

Кэрри вцепилась в него. Ее трясло.

— Мне очень жаль, — сказал Дэннис. — Я ничего не мог сделать. Наши улики не убедили обвинителя.

— А мне кажется, улики вполне убедительные — Это была последняя членораздельная фраза, которую Кэрри удалось произнести. Она разрыдалась. Впилась в руку Броуди зубами.

— Дело в том, что отпечатки на ноже не четкие, так что без показаний свидетеля этого недостаточно. — Дэннис замолчал, чтобы они успели осознать его слова. — Мне очень жаль.

Дэйну рвало. Она уже не помнила, когда в последний раз нормально ела, поэтому желудок был почти пуст. Он сжимался от спазмов, будто пытаясь вывернуться наизнанку. Она встала с пола, опираясь на холодное сиденье унитаза, и, покачиваясь от слабости, распрямилась. Голова кружилась так, будто ее мозг плыл в открытом космосе. Во рту то было очень сухо, то вдруг скапливалась слюна.

— Да вылезай уже оттуда, — рявкнул за дверью Кев.

По средам он всегда ходил в клуб и перед этим обычно брился. Дэйна понятия не имела, зачем он туда таскается.

Она спустила воду и вышла. Язык горел, мышцы живота ныли от боли. Кев оттолкнул ее, ввалился в ванную. У себя в комнате Дэйна легла на кровать и заплакала. Макс умер. Не будет больше свиданий в хижине. Не будет больше сигарет, которые они выкуривали напополам. Не будет больше конкурсов. От безысходности ее снова затошнило.

Снизу донесся незнакомый женский голос. Потом шаги на лестнице. Дверь ее комнаты распахнулась. На пороге стояла мать.

— К тебе опять полиция или еще кто-то. Давай вставай.