Николь Жамэ - Тайна острова Химер

— Когда была убита Алиса, он находился на винокурне, — возразил Ангус, — а в ночь убийства Келли он был с Вивиан, она подтвердила его алиби.

— Я хочу опять ее допросить, — твердо сказал Лукас.

Мари озадаченно посмотрела на него и, поколебавшись, решила высказать то, о чем думала:

— Все эти улики против Фрэнка… слишком уж они выпячены… Мне лично кажется, что тут заранее подготовленная комбинация…

— А сколько надо улик, чтобы открыть тебе глаза?

Резкий тон замечания покоробил ее. Она собралась было так же резко ответить, но Лукас уже говорил по телефону с Броди, требуя от него срочно предоставить подробную объективку на Фрэнка Салливана.

— Ты уже запрашивал ее! — недоуменно воскликнула она.

— Вот именно! Недопустимо, что это еще не сделано!

Раздраженный тон, которым это было сказано, неприятно поразил как ее, так и Ангуса. Они удивленно взглянули друг на друга, но Мари оставила при себе возникшее чувство тревоги. Она почему-то была уверена, что Лукас сейчас поступил злонамеренно. Решительно, такой резкий тон прорезался у него все чаще и чаще, да и память его вроде бы стала не такой, как раньше.

Она окунулась в работу, словно для того, чтобы притупить сверлящую ее мысль.

Звонок от Жюльетты вернул ее к другой реальности. Та напомнила ей об их отъезде из Киллмора и настойчиво просила Мари встретиться до посадки на паром. Она хотела обнять ее на прощание.

А еще ей хотелось бы сказать Мари кое-что, что должно было ее заинтересовать.

Объятия с молодой четой и их малышкой были горячими. Пьеррик плакал еще и потому, что его кукла так и не нашлась. Мари пообещала ему во что бы то ни стало ее отыскать.

Жюльетта попеняла пришедшему их проводить ПМ, что он не возвращается вместе с ними. Тот, положив руку на плечо Мари и приняв грозный вид, с пафосом заявил, что как человек долга он честно выполнил свои обязанности и не оставит в беде дорогую племянницу.

— Я сумею оберечь и защитить ее, в чем клянусь здесь, перед вами, — напыщенно закончил он, не подозревая, что его длинный редкий зачес приподняло ветром и теперь он вопросительным знаком покачивался над розоватым черепом, лишая его заявление серьезности.

Обе женщины прикусили губы, чтобы не расхохотаться, потом отошли в сторонку.

Жюльетта рассказала, как она, совсем позабыв о микрофоне бебифона в комнате Фрэнка, случайно услышала включившийся автоответчик.

— Это был голос Вивиан, я в этом уверена. Она была в панике и оставила Фрэнку сообщение, чтобы сказать ему, что больше не хочет лгать и покрывать его и что им нужно срочно встретиться.

Мари поблагодарила ее. Внутренне она подосадовала на себя за то, что усомнилась в проницательности Лукаса, который не без основания почувствовал необходимость повторного допроса Вивиан.

Женщины расцеловались. Мари попросила передать Милику и Жанне, что по-прежнему нежно любит их.

— Только не говори им о том, что здесь происходит, я не хочу, чтобы они за меня переживали, обещаешь?

Когда отъезжающие поднялись на борт парома, Мари уже известила Лукаса о сказанном Жюльеттой.

Она посмотрела в сторону шхуны Кристиана, стоявшей у причала на другом конце пирса. Мелькнула мысль — навестить его, но Мари не остановилась на ней. Она вынуждена была признаться себе, что, несмотря ни на что, в ней сохранилось не тронутое временем чувство, зародившееся еще в годы их детства.

Тут к ней подъехала машина жандармерии. Она села рядом с Лукасом и отвернулась, когда они проезжали мимо шхуны.

Она, возможно, увидела бы Кристиана, который, стоя у входа в каюту, настороженно наблюдал за машиной с мигалкой.

Когда машина скрылась из виду, он спустился в каюту, где его ждал необычный посетитель — Эдвард Салливан.

Пока тот рассказывал об обстоятельствах, при которых чуть было не утонула Мари, Кристиан не переставал спрашивать себя: куда клонит этот человек?

— Что вы хотите от меня? — наконец недоверчиво поинтересовался Кристиан.

— Обещайте мне заботиться о ней. Защищать ее от ее мужа.

— Я не понимаю… Вы уговорили свою племянницу прибыть в Киллмор, хотя почти не знали ее, вы организовали свадьбу с Лукасом, а теперь вы просите меня, бывшего любовника, защитить ее от него? Что за игру вы ведете?

И тогда дядя Мари понял, что ничего не добьется от Кристиана, если не раскроет ему себя.

— Я не Эдвард Салливан.

Сиплость пропала, Райан заговорил своим голосом:

— На свете нет ничего дороже для меня, чем жизнь и счастье моей дочери.