Жером Делафосс - Кровавый круг

При виде зрелища, которое нас ожидало, мы поняли, что слухи, которые ходили по поводу шотландца, не были вымыслом. Орудия пытки казались одни ужаснее других. В сумерках сверкали ошейники с шипами […] кочерги, клещи, скобы, лезвия. Под гранитными сводами раскачивались железные клетки, едва ли более просторные, чем бочонки с водкой. Привлеченный неведомой силой, я прошел в глубь логова, где находился круглый темный зал. Подняв глаза, я увидел, что над ним возвышалась широкая каминная труба, с которой свисали толстые, почерневшие от копоти цепи.

Костер для казни или сожжения трупов, импровизированный костер судьбы. У меня под ногами располагался огромный сероватый круг из погашенных углей, смешанных с обожженными человеческими останками. В центре этого похоронного ковра я нашел тучный труп Эвена.

Мы с Роком уселись на корточки рядом с изуродованным телом. Дряблая масса, лишенная волосяного покрова и смердящая сильнее, чем паршивый осел. Этот боров упал плашмя, носом в очаг. В то время как я приблизил руку, чтобы перевернуть его, тело резко дернулось.

Он был жив.

Мы схватили его в четыре руки и, приложив некоторые усилия, смогли перевернуть на спину. Лицо его было запачкано рвотной массой и пеной вперемешку с углем. Он слегка приоткрыл глаза, и мы увидели в них выражение неимоверного ужаса.

Я поспешил расспросить его, узнать, что произошло. Криками Эвен дал понять, что хочет говорить, но из его горла вышли лишь сгустки желтоватой желчи. Рок попытался разузнать о судьбе негра, встречал ли он его, знал ли его имя… При этих словах Эвен содрогнулся, его тело дернулось еще раз, он издал последний болезненный хрип, выгнулся, прежде чем снова упасть, подняв облако пепла, в котором мы чуть не задохнулись.

На этот раз все действительно было кончено.

Мы перекрестились и, думая о несчастных жертвах, за которых воистину отомстили этой жестокостью, сосредоточились на причинах его смерти. Я извлек его язык и открыл веки, с тем чтобы осмотреть глаза. По злобному свинцовому оттенку, который они приобрели, и, несмотря на насилие, которое царило в этом месте, мы поставили возможный общий диагноз.

Во время обратного путешествия, […] пытавшийся […] понять […] список моих убеждений.

Подразумевалось, что наш негр побывал в руках Эвена и что этот негодяй знал убийцу. Я предположил, что их связывал некий злосчастный договор. Инстинкт подсказывал мне, что речь там шла не о простом колдовстве, а совсем о другой тайне, гораздо более ужасной и непостижимой.

Мы добрались до города, когда наступила ночь. Шел дождь, принесенный сильным северо-западным ветром. Я попрощался с Роком, который принялся за свою санитарную работу, и добрался до жилища своего друга Пьера Жюгана, главного аптекаря, на улице Мико.

Дверь открылась, за ней появилось очень некрасивое, рябое лицо маленького человечка. Он одарил меня сильным и пылким объятием. Я без обиняков объяснил причину своего визита. Я знал Жюгана как ученого и рассказал ему обо всем, начиная с истории с рабом и до смерти Наблюдателя. Хотя, как я дал ему понять, все указывало на болезнь, я не мог не думать о том, что этот человек, возможно, был отравлен, и только Жюган мог помочь мне это выяснить. Я сунул руку в сумку и развернул кусок материи, в которую были завернуты стеклянные флаконы, и тонкие листы пергамента, где я хранил образцы тканей, взятые у мертвого. Там были кровь, вонючие желчь и слизь, кал и прядь редких волос.

При виде таких трофеев некоторых стошнило бы, но лицо аптекаря прояснилось. Яд — тонкий, неуловимый прием, и, если я правильно понял, изучение того, что я принес, вероятно, позволит нам напасть на след того, кто его изобрел. Мы, не откладывая, принялись за работу.

Лаборатория, расположенная на втором этаже центральной больницы, была великолепным залом, украшенным дубовыми панелями, шкафами и этажерками, на которых в ряд стояли цилиндры каутеров, горшки с мазями, отварами и различными наркотическими средствами. То там, то сям валялись рецепты, для невежественных глаз они были всего лишь ребусами, содержащими неразборчивые кабалистические знаки. В центре, на длинных столах, освещенных медно-красным светом канделябров, стояли дистилляторы, змеевиковые теплообменники, ступки и прочие стеклянные сосуды, необходимые для приготовления лекарств. Пьер надел большой халат из черного льна, приготовил несколько флаконов, которые, как я предполагал, содержали различные эликсиры, вступающие в реакцию со всеми видами ядов, словно алхимик, принялся за работу.