Сергей Журавлев - Ниже – только вверх. Книга 2. Детонатор

Известный американский ученый Марк Черри, представляющий техасский университет Святого Эдварда, утверждает, что легальный, подконтрольный государству рынок человеческих органов имеет место быть ради спасения человеческих жизней. Этому мешает только убежденность людей в том, что человеческие органы не могут быть объектом купли-продажи, а должны быть актом альтруизма.

Журналист посмотрел прямо в камеру, сделал паузу и сказал:

– При этом никто не сомневается в том, что черный рынок человеческих органов существует и активно развивается.

Наталья достала сигарету и, по-мужски размяв, прикурила. Сделала две затяжки и выругалась вслух:

– Сукин сын! Ай да сукин сын! – женщина затушила в пепельнице сигарету.

В это время за ее спиной послышалось покашливание. Повернув голову, она увидела Григория.

– О ком это вы так ласково, Наталья Леонидовна? Об этом борзописце? – спросил доктор.

– Ты давно здесь?

– Почти с самого начала передачи. Не стал отвлекать вас.

– Журналюга здесь не при чем. Он лишь озвучил то, что его просили озвучить. А ругалась я в адрес человека, считающего то, чем ты занимаешься, преступлением.

Наталья встала из-за стола и подошла к доктору.

– Отвлеклись. Теперь за работу. Что у нас с «консервами»?

– Пять образцов годны для переработки, остальные – полный отстой, – сказал он и положил на стол заключения осмотра.

– Гриша, а что, нормальная бумага закончилась? – Хозяйка ткнула пальчиком в смятый листок.

– Нет, не закончилась. Просто я торопился к вам, Наталья Леонидовна. Или вы все еще Елена?

– Не ерничай, Григорий! Ты, наверное, забываешь, что я много вижу и слышу! – и она развернула монитор экраном к доктору.

Увидев сцену, где он раздумывал над судьбой мальчика, доктор сжал кулаки так, что костяшки его пальцев побелели, и сделал шаг в сторону Хозяйки.

– Остынь! Я тебя не за тем позвала, чтобы поставить к стенке за ложь и сомнения. – Она взяла смятый листок, положила в пепельницу и подожгла.

– Наталья Леонидовна! Я знаю, что вы меня считаете сволочью, кем я, возможно, и являюсь. Но вам никогда не приходило в голову, что человеческая душа – поле битвы ангелов с демонами?

– Разве у женоубийц есть душа?

– Раньше я думал, что ее вообще не существует. А в последнее время стал видеть страшные и до жути правдоподобные сны. Вот, например, заканчиваю я операцию по извлечению сердца у ребенка. Выделенное сердце положил в контейнер, а тело пытаюсь запихнуть в мусорный пакет, чтобы потом сжечь. И тут труп девочки открывает глаза и говорит: «Дяденька, ты не бойся, я в раю и слышу, как вон в том ящичке бьется мое сердце. Я даже знаю, в какой девочке оно будет жить дальше. А вот твоего сердца я не слышу. Ты умер, только об этом еще не знаешь…»

Я просыпаюсь и вижу, что руки мои в крови. Иду в ванную, открываю кран, а оттуда течет кровь.

Я беру щетку и начинаю оттирать руки. Подымаю взгляд к зеркалу, а в нем снова эта девочка. Прозрачная, словно облако, только глаза живые и из них слезы текут. Я протягиваю к ней руки и вижу, там, где на них упали слезы, исчезают пятна крови…

– Гриша, это не душа. Это нервы у тебя расшалились. Ты после работы чаще на свежем воздухе бывай и кофе пей меньше.

– Я тоже так думал, пока новый сон не приснился. Подхожу к операционному столу, а там лежит мужчина, похожий на меня. Делаю разрез, чтобы сердце изъять, а его там нет. И вдруг он глаза открывает, улыбается и говорит: «Ты свое сердце потерял еще в детстве, когда перестал любить людей…»

Просыпаюсь и снова вижу ту самую девочку: сидит на моей кровати, гладит меня по голове и приговаривает: «Бедненький дяденька, ты сегодня сгоришь. Но в тебе проснулась совесть, и поэтому муки твои закончатся. Умереть не страшно. Страшно, когда не знаешь, что тебя там ждет…»

Наташа хотела улыбнуться, но не смогла. Словно откуда-то повеяло жутким холодом, и лицо стянуло льдом.

– Григорий, прекрати жуть нагонять. Нет ни рая, ни ада. Работай хорошо, и я обещаю устроить тебе райскую жизнь на земле.

– Я ада не боюсь. Живу в нем последние десять лет и сердца своего не слышу. А девочка эта меня за руку держит. И идем мы, взявшись за руки, оба без сердец, а вокруг люди, убитые мною…

«А таки точно его что-то мучит», – подумала Наталья, заметив, что Григорий постоянно смотрит на свои руки и пытается что-то оттереть платком.

– Наталья, я хочу завязать, хотя бы на время. Боюсь, однажды рука дрогнет, и испорчу дорогостоящий товар. А если честно, я постоянно чувствую себя не в своей тарелке. Появляются мысли, которых раньше не было. Разве у меня есть право решать, кому жить, а кому умереть? Я не Бог. Может, поэтому и подумал, пускай эта семья поживет. Хотя бы на свалке, но поживут. Пусть, как собаки на помойке, но вместе. – Он подошел к окну и стал смотреть на небо, словно хотел увидеть там девочку, приходившую во снах.