Сергей Журавлев - Ниже – только вверх. Книга 2. Детонатор

– Генрих, твой кофе готов. А как тебе спится? Кошмары не снятся?

– Михайлович, вы знаете, что сказал сэр Грэм Кат-то, один из самых известных в мире специалистов по заболеваниям почек?

Генрих увел за собой мужчину. Григорий занялся осмотром женщины и детей .

– Вы говорите о президенте Общего медицинского совета Лондона?

– Именно о нем. Так вот, сэр Катто заявил, что отчаяние умирающих пациентов, чья единственная надежда – получение органа, неважно законным или незаконным способом, является движущей силой торговли. Так что не стоит напрягать мозг стенанием души. Просто убедите себя, что делаете благое дело. Обычный бизнес. Вы же в курсе, что сегодня в России реальную помощь получает едва ли один процент людей, нуждающихся в донорских органах. Остальные просто умирают.

– Генрих Карлович, я читаю медицинские вестники и знаю, что по данным заместителя главного трансплантолога Дмитрия Суслова, в прошлом году в Петербурге выполнили всего 13 операций по пересадке печени, тогда как нужно было сделать триста.

– Вот видите! Считайте, что помогаете нормальным людям. Не обращайте внимания на эти отбросы. Они сами сделали свой выбор. А если вам эта работа не по душе, шли бы в хирурги, тем более, я заметил, что у вас хорошая рука.

Григорий отставил чашку с кофе, который вместо удовольствия вызывал тошноту, посмотрел с печалью на Генриха и ответил:

– В прошлой жизни, до того, как я стал патологоанатомом, я был хирургом. Причем до одного случая подавал большие надежды. Шла операция. Самое сложное было позади. Я «выделил» почку и держал ее в правой руке, левой обрабатывая сосудистую ножку.

– Вы имеете в виду почечную артерию?

– Совершенно верно.

И тут неожиданно я чихнул, да так, что отрезал почку. Через две минуты судьба моего пациента была решена. Он умер от сильнейшего кровотечения, мы и «ах» сказать не успели. Весь потолок был в крови.

– Да! Представляю. И что было дальше?

– Обделался от страха, что посадят за убийство. Молодой был, глупый. Обошлось. Родственникам сказали, что пациент умер во время операции. Организм не выдержал. Но с тех пор я живых резать не могу.

– А что же сейчас, не страшно?

– Сейчас совершенно другое дело.

– Это еще почему?

– Потому, что они уже неживые. Ходят, дышат, сексом занимаются, но уже мертвые. Только об этом пока не знают. А мертвых резать – чего бояться?

Смуглый мужчина в солнцезащитных очках, прикрывавших его покрасневшие после бурно проведенной ночи глаза, вышел из своего весьма не бедного дома. Погружаясь в кожаное кресло машины, он хотел только одного, еще минут пять тишины. Пульсацию в висках и заторможенность мышления не сняли ни утренний секс, ни шампанское. Такую желаемую тишину беспардонно нарушил звонок мобильного телефона. Он глянул на дисплей и, увидев, что беспокоят из принадлежащей ему клиники, решил ответить:

– Да, – сказал и зевнул так, что хрустнула челюсть. – Я знаю, что у меня сегодня встреча, – процедил, с трудом подавляя раздражение. – Предупреди этого немца, что я задерживаюсь в аэропорту. Буду через сорок минут.

«Девочки были – огонь. Виски пили, как воду. Но им-то теперь можно поспать, а мне пахать, – мысленно сокрушался Узман Кылыч. – Не стоило открывать еще одну бутылку виски. Знал ведь, что сегодня встреча с представителем покупателя из Гамбурга. Всем от Узмана нужно одно и то же: здоровье и бессмертие. Знают, что денег в могилу не забрать, вот и согласны платить сотни тысяч долларов за замену отказывающихся служить органов. Кому-то надо печень, сердце, легкие, почки… А этому немцу понадобился пенис! Говорит, якобы его пострадал во время аварии. Интересно, как именно во время аварии пострадал его орган, но спрашивать вроде неудобно. И как ему сказать, что если даже найдется донор, готовый отдать свой «конец» немцу, то ему это поможет, как мертвому припарка».

Когда Узман впервые услышал в России выражение «мертвому припарка», долго не мог понять его смысл. Русский партнер, с которым они встречались в Сандуновских банях, объяснил, что иностранцу не понять великой мудрости русской поговорки из-за незнания тонкостей языка. А баня оказалась что надо. Узману, турку по национальности, особенно понравился русский зал. Здесь он услышал еще одну поговорку: «пар глаза не ест». Действительно, пар глаза не ел, но веник в руках здорового мужика сильно напугал. Когда крепкий банщик придавил его рукой к верхней полке и начал трясти над головой веником, создалось впечатление, что сейчас начнут пытать. Узман даже подумал: «Как и от кого русский партнер узнал о крысятничестве при сделках?» Лишь через пять минут, вливая в себя литр холодного клюквенного морса, он осознал, что это была пытка наслаждением. Но после баньки раз и навсегда понял, что с русскими нужно держать ухо востро.