Анна Малышева - Мой муж - маньяк?

Она попрощалась и вышла из машины. Возле двери подъезда обернулась и сделала ему знак рукой — «уезжайте!». Он послушался и уехал.

Мать не спала. Прежде всего она накинулась на Катю — как та могла…

— Мама, я тебя прошу, не будем ни о чем говорить! — Катя сидела в своей бывшей комнате, на своей бывшей девичьей постели, и устало смотрела на нее. — Я больше не могу. Я должна поспать. Мне плохо, понимаешь ты или нет?

— А где твоя подруга?

— Ее нет. Она не смогла приехать. Мама, я тебя прошу, не задавай вопросов, так будет лучше.

— Но как ты можешь! — Мать бралась за сердце и не уходила. — Ты хочешь остаться совсем одна?! Разрушила первую семью, ушла от жениха… Ты ведь сама сказала, что Дима твой жених?

— Мало ли что я сказала… Он не звонил, кстати?

— Нет. Я сама чуть ему не позвонила, хотелось бы узнать, что у вас там случилось…

— Но ты, надеюсь, не позвонила?!

— Да нет… Господи, ты меня в гроб сведешь… Как ты умудряешься выкидывать такие штуки! Мы с твоим отцом прожили вместе двадцать пять лет, и никогда ничего подобного не было!

— Так это с моим отцом, — пробормотала Катя. — Есть большая разница между папой и всеми остальными…

— Ну не скажи! Твой отец тоже был не подарок во многих отношениях!

— Да? — Катя сбросила туфли, стянула плащ — она так и вошла в свою комнату, не раздеваясь, и начала стягивать джинсы. — А мне казалось…

— А, что ты могла понимать… — Мать присела рядом с ней на постель, продолжая всматриваться в Катино лицо. — Он был такой твердолобый, такой принципиальный! Мне с ним совсем не сладко приходилось… Такой человек… Ради своих убеждений готов был перешагнуть через кого угодно.

— Мама, через кого же он перешагнул? — спросила Катя и забралась под одеяло. — Ты что-то выдумываешь…

— Ну хотя бы через тебя!

— Через меня?

— Да! Он мог бы побольше заниматься твоим воспитанием! Но он почему-то считал, что разумней будет ни в чем тебя не стеснять… Вот ты и выросла такая… Себе на уме. Ты мне все-таки скажешь, что у тебя вышло с Димой?

— Не скажу… — пробормотала Катя и накрылась одеялом с головой.

— Вся в него! — Мать встала, поправила одеяло и тихо вышла из комнаты, спросив уже от двери: — Во сколько тебя разбудить?

— Рано-рано утром, — послышалось из-под одеяла, и мать погасила свет.

Как ни странно, все случившееся в этот долгий день совсем не помешало Кате засыпать. Но одновременно с сонными мыслями у нее в голове вертелись самые реальные. Она думала о Диме: «Он где-то спрятался или готов спрятаться… Если он знает, что я жива, то должен бежать… Или убить меня. Он способен меня убить? Что я спрашиваю! Конечно, да. Испорченные тормоза… Оля. Не думать об Оле. Придет время, когда я вспомню и о ней, и обо всех остальных… Но сейчас не надо. Сейчас надо думать только о нем. Итак, если он хочет меня убить, где он меня ищет? У мамы? Наверное, он подумал, что я ни за что не спрячусь у нее… Раз я сама ему сказала, что еду к ней. Наверняка он решил, что у Оли было какое-то убежище, и туда мы собирались ехать, и теперь я там… Какая-то разрушенная дача под Москвой. Ему ее ни за что не отыскать, но пусть ищет, раз хочет… Есть еще дом Игоря. Но это исключено, он это знает. Слишком много было сказано и сделано. Возврата нет. Итак? Мои подруги? Их больше не осталось. Никого нет. — Вдруг Катя выругала себя и постаралась сосредоточиться на одной мысли. — Да не ищет он меня! Не будет нигде искать! Он ведь уверен, что я уже сижу у следователя и все ему рассказываю! Или рассказываю всем подряд! Разве он мог подумать, что я буду молчать после всего, что узнала, и после того, как Оля погибла на моих глазах? Нет, сейчас он срочно ищет место, где бы ему спрятаться, такое место, чтобы никто не знал, никто даже подумать не мог. Наверняка за границей. Наверняка в тех местах, где я не бывала, а не бывала я во многих. За время своих одиночных поездок он мог свободно подготовить себе разные убежища во всех частях мира! Для того чтобы сбежать в такую даль и жить там, ему нужны деньги. Было у него столько денег? Сколько нужно для этого? Много, очень много… Еще ему нужны связные с Россией. Какие-то люди, которые могли бы передавать ему новости и деньги… С фирмой покончено, конечно. Пропал наш начальник! Исчез! Растворился! Зина безработная… Зина. Зина что-то знала?! Про его убежища? Про деньги? Нет, не должна была, они друг друга ненавидели. Тогда кто знал? Человек из фирмы? Человек просто из его окружения? Кого я толком могу назвать? Я никого не знаю. Я полная идиотка, ведь он столько раз предлагал мне познакомиться с его приятелями, а я всегда отказывалась. Теперь бы это так пригодилось! Нет, друзьям он ничего бы не сказал. Он никому ничего не скажет. Дима не так прост. Он просто исчезнет, он сможет это сделать. А я не смогу ему помешать… И никто на свете не сможет. Но что можно сделать? Догнать его и вернуть на родину — в руки правосудия? Так он и вернется… А если… — Катя похолодела и свернулась в клубок. — А если… самой совершить это правосудие? Как там в „Алисе в Стране чудес“? „Я и суд, я и следствие, — Цап-Царап ей ответствует. — Присужу тебя к смерти я, тут тебе и капут…“ Глупости, так он мне и дался в руки. Как его убить? Боже, о чем я думаю… Но ведь он виновен, виновен в смерти шестерых, шестерых людей! Но как мне его убить! Я никогда не убивала, не задушить же мне его, как он всех задушил… Впрочем, нет. Оля погибла в катастрофе, а что с ее другом случилось, этого вообще никто не знает… Где же сейчас Дима? Наверное, в своей хате. Собирает деньги… Вещи… Документы… Заметает следы и уходит, куда-то исчезает. Наверняка он уйдет оттуда немедленно, потому что думает, что я его заложила и к нему сейчас нагрянут! Уйдет и больше не вернется. На работу он тоже не пойдет. У него есть кредитная карточка, он может расплачиваться ею во всех частях света. То есть деньги у него с собой. Еще ему нужна наличность — хотя бы на билет… Билет — куда?»