Монс Каллентофт - Осенний призрак

Харри и Малин направляются к Бёрье и жмут его мокрую руку.

— Как вы? — интересуется Харри.

Бёрье качает головой, глядя в сторону дома.

— Никому не пожелаю того, через что она прошла.

— Так плохо? — спрашивает Малин.

— Сейчас о ней заботятся медсестры, они приезжают четыре раза в сутки. В остальное время мы выкручиваемся сами.

— Как ты думаешь, захочет ли она после их ухода повидаться с нами?

— Нет, — отвечает Бёрье. — Думаю, сейчас ей в тягость даже мое общество. Я вижу, у вас в машине собака. Вряд ли твоя, Форс.

Малин рассказывает обо всем, что случилось, и чья это собака; спрашивает Бёрье, не мог бы он приютить ее на некоторое время, пока не найдется какой-нибудь родственник Петерссона или кто-нибудь еще, кто захотел бы взять ее себе.

Бёрье улыбается. Улыбка медленно растекается по его лицу, словно разгоняя выражение усталости и скорби.

— Сука?

— Нет, кобель, — отвечает Харри.

— Ну, тогда все в порядке, — говорит Бёрье, направляясь к машине, а собака прыгает на заднем сиденье. Минуту спустя она уже стоит, словно навытяжку, рядом с Бёрье, а овчарки обнюхивают ее со всех сторон.

— Похоже, она чувствует себя здесь как дома, — замечает Малин. — Все оказалось просто.

— Работайте, я позабочусь о собаке. Как его зовут?

— Неизвестно, — отвечает Малин. — Может, будешь звать его Йерри?

— Это может сбить его с толку, — возражает Бёрье.

— Ну, мы поехали дальше, — говорит Харри.

Бёрье кивает.

— Спасибо, что заглянули.

— Удачи, — Малин поворачивается, чтобы уйти.

Звонок раздался в четверть третьего, когда Малин и Харри парковали машину на старой автобусной стоянке. Собственно говоря, от стоянки здесь осталось не так много, теперь это место парковки, окруженное домами самых разных эпох: уродливыми лачугами постройки шестидесятых годов с фасадами, обитыми листовым железом, ухоженными строениями рубежа XIX–XX веков со скелетообразными черными деревьями на заднем плане.

Сейчас они с Харри неподалеку от квартиры родителей Малин. В этих мокрых, сырых комнатах вот уже столько лет никто не живет, тем не менее квартира многого требует. Зачем же родители сохраняют ее? Чтобы мама могла говорить своим подругам на Тенерифе, что у них есть квартира в городе? «Их лица начинают стираться из моей памяти, — думает Малин, когда раздается второй сигнал. — Мамины узкие щеки и острый нос, папины морщинки вокруг глаз и удивительно гладкий лоб. Их молчаливая любовь, что-то вроде соглашения. Как у нас с Янне? Забытая любовь, оставленная где-то на задворках памяти, в комнате, которую мы так и не удосужились запереть».

Они думают, что цветы еще не засохли. Ни одного чертова цветка не осталось в живых. Чего же они хотели, если не были дома вот уже более двух лет?

Малин выуживает телефон в кармане куртки из гортекса. Слушает, как дождь стучит по крыше автомобиля, Харри ждет рядом.

На дисплее номер Туве. Что мне сказать ей? Будет ли она огорчена, напугана? Как поговорить с ней, чтобы Харри ничего не понял?

Он все равно поймет, потому что слишком хорошо меня знает.

— Привет, Туве, я знаю, что ты звонила.

В трубке тишина.

— Я знаю, вчера все закончилось так странно, я должна была перезвонить. Но у нас здесь кое-что случилось, пришлось поработать. Папы там нет?

«Я его ударила, я ударила его», — мысленно повторяет про себя Малин.

— Я в школе, — наконец отвечает дочь. Она не огорчена и не напугана, голос звучит почти сердито. — Если ты хочешь поговорить с папой, позвони ему.

— Разумеется, ты в школе. И я могу позвонить ему, если захочу поговорить. Но если ты сегодня вечером приедешь в город, мы вместе поужинаем, хорошо?

Туве вздыхает.

— Я поеду домой, к папе.

— Ну тогда поезжай к папе.

— Да.

Туве опять замолкает. Похоже, она хочет что-то спросить, но что?

— Делай как хочешь, Туве, — соглашается Малин и понимает, что именно этого ей сейчас не стоило говорить. Нужно было сказать что-нибудь вроде: все образуется, я заберу тебя из школы, я хочу крепко обнять тебя, я буду другой, как ты себя чувствуешь, любимая дочь?

— Как ты, мама?

— Как я?

— Ладно. Заканчиваем. Сейчас у меня урок.

— О’кей, пока. Созвонимся позже. Целую.

Дождь стучит по крыше.

Харри смотрит на нее с сочувствием. Он все знает. Почти.

— Ты опять живешь в городе? Я догадался, когда забирал тебя сегодня утром.

— Приятно было вернуться домой.

— Не будь так строга к себе, Малин. Мы всего лишь люди.