Монс Каллентофт - Осенний призрак

Некоторое время комиссар молча смотрит на Малин, а потом обращается к ней, повысив голос:

— Я думаю, ты сама понимаешь, в какое положение поставила нас всех и себя саму.

Малин хочется вскочить и закричать в лицо Свену, что ей наплевать, что в гробу она видала и их заботу, и эти чертовы реабилитационные центры, но она сдерживается, а потом вспышка гнева сменяется чувством раскаяния и страха потерять последнее, что осталось у нее в жизни, — работу.

— Я не знаю, что на меня нашло.

— Полтора промилле, Малин. Ты вела машину в нетрезвом состоянии. У тебя налицо все признаки алкоголизма. Что ты собираешься делать?

— Я не алкоголичка.

— Ты сама не знаешь, кто ты и что ты делаешь.

— Так предъяви мне обвинение, заведи дело.

— Ты не понимаешь, что говоришь. Не только я рискую из-за тебя своим местом.

В голосе Свена не слышно обычного покровительственного тона. Сейчас он начальник, призывающий ее к ответственности, к выполнению своего служебного долга.

Вчера индикатор алкотестера в фургоне дорожного патруля загорелся ярко-красным, а полицейские в форме переглянулись и сразу стали кому-то звонить, словно произошло что-то очень важное. Потом они сообщили Малин, что говорили со Свеном и оба готовы раз и навсегда забыть о случившемся. Сначала она хотела послать их ко всем чертям, однако быстро спохватилась, несмотря на свое состояние: до нее вдруг дошло, что они не только рисковали получить наказание по службе, но и, вероятно, шли на сделку со своей совестью.

Но чего только не сделаешь ради спасения коллеги!

— Никто не застрахован от ошибки, — сказал один из патрульных.

Они отвезли ее домой, объяснив, что об этом попросил их Свен Шёман. Наутро Малин проснулась вовремя в состоянии легкого похмелья, приехала в участок и села за свой стол, ожидая, когда комиссар позовет ее к себе.

— Я пытаюсь вслушаться в голоса, — говорит она Свену.

— Что за голоса, Малин? — спрашивает он, усаживаясь за свой стол.

— Голоса расследования, как ты учил. Я знаю, что они говорили со мной, когда я вчера приезжала в замок, но я их не слышала.

— Итак, голоса?

— Да, Свен, голоса, о которых ты твердишь постоянно.

Комиссар что-то бурчит себе под нос, и Малин спрашивает себя, не сравнивает ли он сейчас ее с Фредриком Фогельшё, арестованным совсем недавно за вождение в нетрезвом виде. Впрочем, вряд ли ему сейчас до сравнений.

Свен долго глядит ей в глаза, прежде чем сказать:

— Мы так никуда и не продвинулись в расследовании.

— Дождь смыл все следы, — отвечает Малин.

— То, что произошло вчера, осталось в прошлом. Я разговаривал с Ларссоном и Альманом, они уже все забыли. Разумеется, пойдут слухи. Будь благоразумна, молчи.

— Все знают, что я иногда выпиваю.

— Нет.

— Но я заметила вчера, что по крайней мере для тех двоих из патрульной службы это не было неожиданностью.

Шёман не отвечает, потом глубоко вздыхает и говорит:

— Сейчас ты нужна мне здесь. Ты мой лучший следователь и знаешь об этом. И если бы это было не так, я давно бы отстранил тебя.

— Спасибо, — отвечает Малин.

— Не надо меня благодарить. Соберись.

— Постараюсь.

— Теперь с этим покончено, Форс: ты садишься за руль только совершенно трезвая. А как только мы разберемся с нашим делом, ты будешь лечиться. Поняла?

Малин кивает. Потом потерянно озирается и собирается идти.

— Да, еще лекция! — напоминает Свен.

— Что за лекция? — оборачивается Малин.

— Для старшеклассников школы в Стюрефорсе в понедельник в девять часов. Ты забыла?

Малин помнит, как несколько месяцев тому назад согласилась рассказать школьникам о своей работе. Ее подтолкнуло к этому внезапное желание посетить школу, которую когда-то окончила она сама.

— Разве у меня нет других дел, кроме как сюсюкаться со школьниками?

— Ты выступишь перед ними, — Свен смотрит в свои бумаги на столе, — и сделаешь это как следует. Им нужен образец для подражания, Малин, да и тебе такая встреча пойдет на пользу. Завтра суббота, отдохни, возьми выходной. Только не прикасайся к бутылке!

Малин стучит в дверь «бумажного Аида».

— Войдите, — в один голос отвечают Юхан, Ловиса и Вальдемар. Прокуренный голос последнего выделяется в общем хоре.

От пола до потолка комната завалена бумагами, файлами и папками. Этого вполне достаточно, чтобы мозги отказали, капитулировав перед таким количеством работы. Влажный воздух пахнет потом, лосьоном для бритья и дешевой парфюмерией.