Гиллиан Флинн - Исчезнувшая

Я остановился.

— Я запланировала это с самого начала. Несчастная слабая женщина вновь и вновь испытывает приступы странной болезни. А потом все следы указывают на коктейли, которые готовил для нее муж.

— Как в дневнике.

— Затем я решила, что попытка отравления — это слишком мелко для тебя. Лучше бы что-нибудь посерьезнее. Однако мысль о яде никак не шла из головы. Я думала-думала и придумала. Ты спланировал убийство заранее. Сначала попробовал способ, которым пользуются трусы. Но я выжила…

— Думаешь, поверят?

— Как же меня рвало тогда, это просто кошмар! И бедная напуганная жена могла сохранить исторгнутое ее желудком. Просто на всякий случай. Не станешь же ты порицать ее за маленькую паранойю? Даже к запасному плану всегда нужно иметь запасной план.

— Так ты что, по-настоящему траванулась?

— Неужели тебя это шокирует?

— Мне надо выпить, — покачал я головой и, прежде чем она вымолвила хоть слово, ушел.

Налив скотча, я расположился на оттоманке в гостиной. За занавесками двор ярко освещали прожекторы. Ночь шла на убыль. На меня накатывала утренняя депрессия, как бывало много раз.

Таннер Болт принял звонок сразу же.

— Она его убила, — сказал я. — Убила Дези, потому что он… по большому счету мешал ей. Начал свою игру, и Эми сообразила, что может безбоязненно вернуться к прежней жизни и все свалить на него. Она убила его, Таннер! Сама только что сказала. Призналась во всем.

— Как я понимаю, записать ее слова не было возможности? На телефон или что-нибудь еще…

— Мы стояли нагишом под душем, шумела вода, и Эми говорила шепотом.

— Даже спрашивать не хочу, — проговорил он. — Вы оба самые трахнутые на всю голову люди из всех трахнутых на всю голову людей, которых я когда-либо видел, а ведь я на них специализируюсь.

— А что полиция?

— Эми одурачила их всех, — вздохнул он. — Ее история смешная, но не более смешна, чем наша. Ваша жена, как правило, эксплуатирует самый надежный принцип социопатов.

— Какой?

— Чем больше ложь, тем легче в нее верят.

— Слушайте, Таннер, но ведь должна же быть какая-то зацепка.

Я прошел к лестнице, чтобы убедиться: Эми не подслушивает. И все равно мы разговаривали шепотом. Приходилось соблюдать крайнюю осторожность.

— Нужно рассмотреть все с самого начала, Ник. С ее показаний вы выглядите неважнецки. Эми утверждает: все, что написано в дневнике, — правда. Все вещи в дровяном сарае ваши. Вы купили их по своей кредитной карточке, а потом стеснялись признаться. Она всего-навсего маленькая богатая девочка, которая привыкла, чтобы о ней заботились. Откуда ей знать код кредитной карточки мужа? И боже мой, там же порнография!

— Она призналась, что беременности не было. Тесты подделаны. Она использовала мочу Ноэль Хоторн.

— Что ж вы раньше не сказали! Это здорово! Мы разговорим Ноэль Хоторн.

— Она ничего не знала.

Послышался громкий вздох. Адвокат даже не потрудился спросить о подробностях.

— Ладно, посмотрим. Поищем. Может, что-нибудь и найдется.

— Я не могу находиться в одном доме с этой тварью. Она шантажирует меня…

— Попыткой отравления? Антифриз, да? Я слышал, было что-то связанное с коктейлями.

— Меня могут арестовать, основываясь на этих показаниях? Она говорит, что спрятала немного рвоты. Улика. А что, в самом деле можно…

— Ник, не будем забегать вперед, ладно? Делайте хорошую мину при плохой игре. Мне неприятно это говорить, я сам себя ненавижу, но единственная подсказка юриста, которую я могу вам сейчас дать: не порите горячку.

— Не пороть горячку?! Это и весь совет? Мой супер-мега-адвокат советует мне не пороть горячку?! Мать вашу растак!

Охваченный яростью, я выключил телефон.

«Я убью ее, — думал я. — Убью мерзкую, подлую суку!»

И я снова окунулся в мечты, которые преследовали меня несколько последних лет, в то время как Эми энергично развивала во мне комплекс неполноценности. Мысленно я дубасил ее молотком, мозжа голову, пока она не переставала выкрикивать унизительные слова: «заурядный», «бесхарактерный», «неоригинальный», «непрезентабельный», «нетемпераментный», «недалекий». С преобладанием приставки «не». В воображении я лупцевал ее, пока она не становилась похожа на изломанную игрушку, бубнящую «не… не… не…». Но этого мне было мало, я воскрешал ее и начинал убийство заново. Сжимал пальцы на шее — она всегда любила крепкие объятия, — и душил, и чувствовал под пальцами ее пульс…

— Ник?

Обернувшись, я увидел Эми в длинной ночной рубашке на нижней ступеньке лестницы. Голову она склонила к плечу: