Виктория Платова - Инспектор и бабочка

– А у него есть поводы для беспокойства?

– Ну… Поводы для беспокойства всегда есть. Особенно когда зарплата не слишком велика и никак не удается собрать достаточное количество денег на учебу.

– У персонала гостиницы… Тех, кто отвечает за номера… Наверняка есть электронные ключи от всех дверей?

– Единый электронный ключ есть у горничных. Еще один хранится на ресепшене…

– То есть в случае необходимости вы или Виктор можете им воспользоваться?

– Да. Но таких случаев на моей памяти почти не было.

– Вы ведь виделись с Виктором вчера утром?

– В восемь утра. Он сдавал мне смену.

– Ничего необычного в его поведении не заметили?

– Нет, все было как всегда…

– А как бывает всегда?

– Э-э… Перебросились парой фраз относительно погоды, в этом году очень ветреное лето… Я спросил, как продвигаются его дела с университетом… А-а… Вспомнил! Он попросил меня передать маленький пакет в номер двадцать семь.

Вот так новость! Инспектор чувствует легкое покалывание в пальцах: так бывает всегда, когда в непонятном деле вдруг возникает неожиданный просвет. И в абсолютном тумане появляется украшенный разноцветными лампочками и еловыми гирляндами канат, за который можно ухватиться и добрести до места, где туман начинает рассеиваться. Легкое покалывание – именно так: как будто маленький, чрезвычайно потешный фокстерьер по кличке Истина покусывает Икера за кончики пальцев, пытаясь обратить на себя внимание.

– А сам Виктор не мог передать этот пакет по назначению?

– Ему было неудобно беспокоить людей в такую рань. Оттого он и решил прибегнуть к моей помощи.

– И что же было в пакете?

– Ничего особенного. Кошачьи консервы.

– Кошачьи консервы? – инспектор удивлен и разочарован одновременно. – С чего бы вдруг? Кто-то из жильцов двадцать седьмого номера попросил портье купить корм для животных?

– Нет. Это была инициатива самого Виктора.

– Разве кошки голодают? Я видел их вчера, и они показались мне вполне довольными жизнью.

– Я бы тоже был доволен жизнью при такой-то хозяйке, – позволяет себе вполне понятную мужскую вольность Аингеру. – Кошки не голодают, конечно. Просто они очень нравятся Виктору, вот он и принес им гостинец.

– Значит, Виктор испытывает к кошкам симпатию?

– Он сам мне об этом говорил.

– К кошкам или к хозяйке?

– Ну… – в голосе администратора появляются ревнивые нотки. – Вроде бы у Виктора в детстве была кошка той же ориентальной породы. Когда он еще жил в Венгрии… Вот парень и расчувствовался.

– А… что это за консервы?

– Какие-то английские, очень недешевые. Две маленькие банки, по одной на каждую бестию… В смысле – на каждого ориентала.

– Вы передали их?

– Конечно. Как только они спустились, хозяйка кошек и девчонка… Это было часов в девять утра. Хозяйка еще спросила меня относительно дворца Мирамар [11]  Бывшая летняя резиденция испанской королевской семьи; в настоящее время открыта для посетителей. . Они как раз собирались туда отправиться, вот и интересовались, как лучше добраться.

– А как русская отреагировала на подарок Виктора?

– Она удивилась.

– Но консервы все же взяла?

– Да, положила их к себе в сумку.

– А возвращаться обратно в номер, чтобы отнести их, не стала?

– Это совсем небольшие банки, очень легкие, они и ста граммов не весят. Да. – Голос Аингеру съеживается до шепота в очередном приступе ревности. – Девушка еще сказала: «Как мило, я тронута! Передайте вашему коллеге, что я тронута и что мы благодарим его за заботу. Впрочем, я сама передам ему это». А потом она спросила, когда он появится. Вот ведь сукин сын!..

– Кто?

– Виктор. Решил таким дешевым способом втереться к ней в доверие…

Аингеру на другом конце телефонного провода запоздало сожалеет, что светлая мысль прикупить кошачьи консервы пришла не ему.

– А саксофонист? – Икер благоразумно переводит тему в другое, не связанное с кошками русло.

– А что саксофонист?

– Его не было с девушкой?

– Нет. Он покинул гостиницу позже, уже после полудня.

– Вернемся к Варади. Вы сказали, что в случае необходимости он может добраться до «Пунта Монпас» за полчаса. Но ведь он живет в Ируне…

– У него есть машина. Старый дурацкий «форд», та еще развалюха. Ему лет сто, не меньше…

– Сто? Это вряд ли, – Субисаррета не особенно жалует художественные преувеличения.

– Ну, пятьдесят, как минимум. Такая длинная дура красного цвета, с парусиновым верхом. В него и сесть-то страшно, только и думаешь, как бы не развалился. Уж не знаю, где Виктор откопал этот раритет… Не иначе как на автомобильной свалке! Однажды он подвозил меня, так я проклял все на свете. Магнитолы там нет, дверные ручки постоянно заедают и вечные мучения со стеклами. Если опустишь – не поднять толком. И наоборот.