Виктория Платова - Инспектор и бабочка

– Пару часов точно.

– И никто из них не поливал «форд» из брандспойта?

– Шутите, шеф?

– Шучу.

Впрочем, Субисаррете было вовсе не до шуток. Дожди в Сан-Себастьяне вовсе не редкость, учитывая близость к океану. Иногда с неба сыплется малопонятная морось, чтобы тут же уступить место солнцу, но это лето – какое-то особенное: дождя не было последние две, а то и три недели. А нудный затяжной ливень, который Икер видел вчера из окна квартиры Виктора Варади, можно не принимать в расчет: ничего общего с действительностью он не имеет. Но… Если бы кто-то догадался опустить парусиновый верх – там, на стоянке, «форд» оказался бы таким же мокрым, как сейчас.

Сиденья тоже были пусты, под стать багажнику, лишь в углублении рядом с коробкой передач валялась открытая пачка с мармеладками: единственное свидетельство пребывания здесь Виктора Варади. В боковом кармане пассажирской дверцы нашелся пакет из «Макдоналдса», заполненный мусором: две пустые коробочки из-под соуса, две коробки побольше от бигмака и чизбургера, недоеденный картофель.

И чек.

Аккуратно расправив чек, Субисаррета углубился в его изучение:

– Травесия де Гарбера. Кажется, это на полпути между Ируном и Пасахесом. Поправь, если я ошибаюсь.

– Все точно, – подтвердил неплохо знающий окрестности Сан-Себастьяна Микель. – Правда, не совсем на полпути, пришлось бы сделать крюк…

– Кто-то в этой машине так и поступил. Семнадцать часов три минуты, двадцать третьего июля. То есть позавчера. Кажется, работенки тебе снова прибавилось.

– Ну да. Я должен отправиться еще и на эту гребаную трассу…

– Именно. И постараться выяснить, кто отоваривался в «Макдоналдсе» позавчера, в начале шестого вечера. Этот «форд» – машина приметная, они должны вспомнить. А если там окажутся видеокамеры, считай, что тебе вообще повезло.

– Вряд ли, даже если окажутся… – Микель в сомнении покачал головой. – Знаю я этих недотеп из провинции, камеры они вешают для вида.

– Меня интересуют пассажиры «форда», если они там были. Или пассажир. И…

Икер неожиданно замолчал. Из-за маленькой вещицы, которую вытащил из пакета последней. Ею оказался крошечный, изрядно потрепанный бисквит, – в «Макдоналдсе» их не предлагают. А вот в любой другой кофейне – пожалуйста. Темно-зеленый цвет упаковки показался Субисаррете знакомым: что-то похожее ему сунула Лали во время разговора на яхте. Лали назвала бисквит «печенькой» и сообщила, что прихватила его в номере покойного Кристиана Платта, которому уж точно печенька не понадобится. Не понадобилась она и людям, опустошившим коробки и коробочки с соусами и гамбургерами. Да и представить, что кто-то покусится на этот бисквит, было сложно: выглядел он не очень. Как будто долго провалялся в воде, а потом был вынут и высушен; под бумажкой, наверняка, скрывается неаппетитная слипшаяся масса. Но не она заинтересовала Субисаррету – едва заметная, чудом сохранившаяся надпись:

EEN OUDE HOEFIJZER.

Странный набор букв ничего не сказал бы инспектору, если бы на противоположной стороне упаковки не имелся дублирующий перевод, выполненный тем же шрифтом —

THE OLD HORSESHOE [27]  Старая подкова ( англ .). .

А чуть ниже шло и вовсе убийственное – Brugge.

Кофейня «Старая подкова» в Брюгге – то самое место, где Альваро Репольеса видели в последний раз. В последний – перед тем как живой Альваро стал мертвым Кристианом Платтом. Наверняка идею с маленькими именными бисквитами придумал и воплотил в жизнь тихоня и фантазер Андрес, его брату – одутловатому и не слишком любезному Питеру и в голову не пришло бы заморачиваться такой идеей. Но Андрес давно покоится в могиле, и запаса печенек хватило бы ненадолго, разве что на пару недель или того меньше, ведь Питер вполне мог меланхолично сожрать их у себя за стойкой.

С молоком.

Ровно то же Субисаррета обещал сделать Лали – съесть печеньку с молоком; а потом сунул бисквит в карман пиджака и тут же забыл о нем. Пропустил мимо ушей справедливое замечание ангела – « некоторые кладут себе что-то в карман, а потом забывают вынуть ».

Вот ему и напомнили.

Но каким образом бисквит из Брюгге оказался в пакете с мусором в Пасахесе? И что написано на упаковке его собственного бисквита, оставленного в белом пиджаке? Больше всего Икеру хочется оказаться сейчас в своей квартире и еще раз взглянуть не печеньку.

– …Что «и»? – донесся до Субисарреты голос Микеля.

– Что?

– Вы говорили о пассажирах «форда». А потом хотели добавить еще что-то.