Марен Ледэн - Вирусный маркетинг

«Тщательное соблюдение инструкций».

С максимальной осторожностью, избегая любого соприкосновения с торчащими отовсюду выростами, агент точными движениями рассекает волокна мышечной ткани и извлекает имплантированные микросхемы, которые позволили установить местонахождение тела. Кладет чипы в приготовленную на этот случай коробочку, поправляет на плечах рюкзак, встает и машет остальным.

Те вырыли в глинистой и влажной почве подлеска неглубокую яму. Они перетаскивают туда труп, потом подбирают все, что хоть отдаленно напоминает ошметки человеческой плоти, мутировавшей или нет, тоже бросают в яму и наскоро засыпают землей. Позднее они вернутся, чтобы уничтожить все следы.

«Экстренная зачистка».

Агенты уезжают через несколько секунд после того, как к ним присоединяются четверо коллег, которые провели ту же процедуру с телом мужчины, размозжившего себе голову о базальтовую плиту.

С третьим беглецом приходится немного повозиться. Чуть больше сорока пяти минут уходит на то, чтобы отыскать его, притаившегося, как дикий зверь, наполовину скрытого можжевеловым кустом. Они убивают его без предупреждения, извлекают чипы и оставляют там, где нашли, не утруждаясь тем, чтобы закопать или прикрыть ветками тело.

Пятьюдесятью метрами выше к ним присоединяется Хозяин.

Девчонки с ним больше нет. Молодой человек торопливо озирается, но нигде ее не замечает. Оказавшись один, он чувствует себя голым. Нет больше смысла в его бегстве. Должен ли он отправиться на поиски, или лучше засесть в норе, подобно загнанному зверю? Во время сделанной наскоро операции он потерял много крови. Его дрожащее тело выпачкано красноватыми пятнами. В последнем порыве свободы он избавился от жучков. Выбросил их. Но напрасно. Нет больше сил бороться.

Он продолжает сидеть в холодных объятиях камня-основы.

К нему тихо сходят две, а затем еще три тени. Перед ним предстает зверь, [3] Последующая сцена основана на 13-й и 14-й главах Откровения Иоанна Богослова. покрытый необъятной черной пеленой, целиком охватывающей и остальные тени. У него двенадцать рук и шесть голов. На каждой голове его венец, и имя, хулящее род людской и саму жизнь, — на каждой из них. Он подобен змее. Лапы у него — как у гиены, а руки — как у тысячи злато- и среброголосых сирен. Царственный зверь дарует ему свою силу, и престол свой, и великую власть над малодушием людским. Одна из голов его как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела.

В полном экстазе молодой человек беспрекословно следует за зверем.

И видит он тень, выходящую из пропасти у него под ногами. Она соединяется со зверем, образуя единого зверя-призрака. Эта новая сущность, неразрывно связанная с первой, ревет, как дракон. И ревом она заставляет его поклоняться первому зверю, у которого смертельная рана исцелела. Для этого ему положено было начертание на правую руку и на чело, которое суть имя Зверя, или число имени его: шестьсот шестьдесят шесть.

Он шепчет:

«Кто подобен зверю-призраку? Кто может сразиться с ним?»

Мужчина спрашивает себя, он ли произносит эти слова, или они внушены ему зверем.

Зверь шипит.

«Но у тебя больше нет начертания!»

Ибо никому нельзя ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание.

«Тот, кто поклоняется зверю-призраку и его образу, будет пить его напиток жизни. Тот же, кто отрекся от него, будет пить вино его ярости!»

Из ран на лбу и правой руке течет кровь.

Теперь зверь-призрак воет. Он властвует даже над ветром, с шумом разбивающимся о скалы вокруг них.

«Поступающие так будут мучимы в огне и сере! И не будут иметь покоя ни днем, ни ночью!»

Зверь произносит хулительные слова, обращенные к молодому человеку и ко всем людям. И, вонзив ему в сердце лезвие, толкает в пропасть.

Несколько мгновений молодой человек парит в воздухе, потом раздается хруст его костей, и разум гаснет.

Сразу после того, как взгляд его встречается с остановившимся взглядом ребенка.

ГРЕНОБЛЬ,

3 июля 2007

Начало лета в гренобльской впадине. Здесь царит влажная жара, пропитанная выхлопными газами. Сдав последние экзамены и вернув ключи квартирным хозяевам, студенты торопятся скорее добраться до родных мест — и застревают в пробке на южной объездной дороге. На задних сиденьях подержанных машин свалена в кучу вся их университетская жизнь. Они стремятся к истокам — и отнюдь не все вернутся к началу следующего учебного года.