Виктор Пронин - Победителей не судят

— Я же сказала, — она опять показала рукой на ближайшую бетонную громаду.

— Этаж?

— Седьмой... На седьмом небе живу. Заходи, гостем будешь, — она усмехнулась.

— Спасибо... Как-нибудь в другой раз.

— Я сегодня одна.

— Я тоже... Уже один, — ответил Касьянин.

— Пойдешь в милицию звонить?

— Надо.

— Тогда я пошла.

— Куда же ты? Расскажешь все, что видела, слышала...

— Нет, — она покачала головой. — Жить хочется. Вы уж решайте без меня.

— Кто это вы?

— Люди. Вы сами по себе, я сама по себе.

— Даже так, — озадаченно пробормотал Касьянин, провожая взглядом удаляющуюся фигурку. На Девушке были темные джинсы, темная куртка, и только короткие волосы еще некоторое время светились в темноте. — Даже так, — повторил он и, поднявшись, быстро зашагал к своему дому.

Девушка невольно подсказала, что он должен был сделать немедленно — позвонить в милицию. И, шагая по сухой, вытоптанной траве, не мог Касьянин, не мог не отметить — Ухалов был единственным человеком, который знал о том, что у него был револьвер, что он стрелял из него и довольно удачно попал дробовым зарядом в шею неизвестного нападавшего, который уже утром стал настолько известен, что о нем написали все городские газеты. Теперь, со смертью Ухалова, никто вольно или невольно, по оплошности или злому умыслу не сможет доказать, указать, просто брякнуть поганое слово, что, дескать, уж не автор ли уголовной хроники Касьянин совершил убийство в ночной темноте?

Подумать Касьянин об этом подумал, но мысль эта, в общем-то спасительная, не принесла ему утешения. Была усталость и гадливое чувство вины — начинала доходить до него истинная причина смерти Ухалова.

— Явился — не запылился! — заорала из темной комнаты Марина, едва услышав звук открываемой двери. И хотя в ее голосе слышалось явное облегчение, Касьянин не откликнулся. Заглянув в комнату, он убедился, что в простынях все еще ворочаются три бабы, время от времени хватая друг дружку то за письки, то за сиськи. После этого он прошел на кухню, налил из заветной, припрятанной бутылки полстакана водки, выпил легко и сразу как нечто прохладительное и, отодвинув рукой возникшую в дверях Марину, прошел к телефону.

Касьянин набрал номер, простой двузначный номер, прислушался.

— Что-нибудь случилось? — спросила Марина, стараясь, чтобы в голосе было и немного заботы, и в то же время достаточное количество насмешки.

— Да, — ответил Касьянин, продолжая вслушиваться в длинные безответные гудки.

— Что именно? Кому-то плохо? Кто-то умер? Повредил себе какую-нибудь конечность?

— Да, — ответил Касьянин, и в этот момент трубку где-то там, в дежурной части, наконец подняли. — На пустыре рядом с недостроенными домами лежит труп, — сказал Касьянин почти спокойно, почти бесстрастно, лишь тоном своим мстя Марине за ее насмешливость.

— Что? — вскричала она.

— Помолчи, пожалуйста, — бросил ей Касьянин и опять вернулся к разговору с дежурным. — Адрес? Улица Высоковольтная... Поворот дороги к лесу...

— Опять Высоковольтная? — удивился дежурный.

— Да.

— Когда обнаружен труп?

— Десять минут назад.

— Почему же не позвонили сразу?

— Потому что на пустыре нет телефонов.

— Кто говорит?

— Касьянин. Илья Николасвич Касьянин.

— А-а-а, — протянул дежурный с явным облегчением. — Узнал. Тот самый?

— Труп еще теплый, — сказал Касьянин. — Поторопитесь. А узнавать будете потом, когда убийц задержите.

— Их несколько?

— Двое.

— Вы их видели? — До свидания, — сказал Касьянин и положил трубку. Он прошел на кухню, снова потянулся к бутылке, но Марина решительно отняла ее и поставила подальше, на подоконник. — Я слушаю, — сказала она.

— Ухалов убит. Яшка тоже убит. Они лежат на пустыре.

— Так, — сказала Марина и, взяв из шкафчика пачку сигарет, закурила. — Так, — повторила она, присев к столу и подперев щеку рукой. — Ты хочешь сказать...

— Ничего не хочу сказать. И слышать тоже ничего не хочу.

— Понятно, водки хочешь.

— Да. Водки.

— Тебе нельзя. Сейчас приедет милиция, и если будешь пьян — это наведет их на разные мысли.

— Какие еще мысли? — вскинулся Касьянин.

— О том, что вы напились, поссорились и один пьяница убил другого пьяницу.

— Ухалов убит выстрелом из револьвера. А у меня нет револьвера.

— Куда же ты его дел?

— У меня никогда не было револьвера. Запомни это, заруби это себе на самых интимных местах — у меня никогда не было ничего огнестрельного.