Дэвид Галеф - Молчание сонного пригорода

Наступил полдень. Я должен был быстро приготовить обед на двоих и вернуться в кабинет. Я открыл консервную банку и разогрел куриный суп, хотя знал, что Алекс его есть не будет, но это был правильный отцовский поступок. Для себя я как раз накладывал пюре из нута на лепешку, когда позвонил Джерри. Как обычно, он хотел поболтать, правда, торопился.

— Слушай, — дошло до меня, — я заполняю твой десятиминутный перерыв между пациентами, да?

— Я… я бы выразился иначе. Как там моя пациентка?

— Ты бы слышал, каких гадостей она мне про тебя наговорила.

— Что? А, ты шутишь.

— Ага, шучу, — положил лепешку на тарелку. — Как там Кэти?

— Все также.

— Дерьмово.

— Очень смешно. Слушай, может, я не вовремя позвонил?

— Извини. Просто Алекс болеет и остался дома. Не обращай внимания. Рассказывай, что там у тебя.

— Я тебе говорил, что на неделю запретил Саманте брать машину?

Кажется, за что-то такое вроде кражи, но нет, дело было в завтраках, которые ученики брали с собой в школу. У нее даже оказалась соучастница, еще одна девочка, она стояла на стреме, пока Саманта рыскала по сумкам. Она не съела взятое, но почему-то разбросала во время перемены. Многие ее боялись и решили не жаловаться. Но один мальчик все-таки пожаловался. Теперь Саманта должна была возвращаться домой сразу же после школы и каждый день печь печенье для тех школьников, с чьими завтраками она разделалась таким неуважительным образом.

Смешно? Я не стал углубляться. К тому же Джерри замучил меня своей книгой, у которой не было подходящей последней главы.

— Что ты думаешь насчет концовки? — беспокойно спросил он.

— Я за концовку. — Я посмотрел на бутерброд, которому до полного совершенства не хватало только кусочка помидора. — Слушай, мне пора идти.

— Да, мне тоже. Созвонимся потом.

Мы вместе повесили трубку. Может, надо было рассказать ему анекдот про маленькую девочку с фермы и коммивояжера?

Суп уже выкипал, и я вылил его в пластмассовую миску с нарисованными петухами. Уже половина первого. Я отнес миску в гостиную и крикнул:

— Горячий суп, горячий суп!

Еще я принес необычно разрезанное яблоко, каждый кусочек был похож на улыбающиеся губы.

— Это что?

— Это веселое яблоко. Если съешь его, у тебя на щеках появятся улыбки.

— Хм. Чепуха какая-то. — Но он все-таки взял кусочек, а когда я заглянул к нему через несколько минут, то увидел, как он с любопытством ощупывает щеки.

Я проглотил лепешку и выпил кофе и вернулся в кабинет. Послеобеденным пациентам я рассказал пару анекдотов, и они отреагировали так, как будто я устроил им настоящий праздник. Один сам пошутил. Отлично — сегодня я сделал нескольких человек чуть веселее. Между пациентами, за несколько минут до двух часов дня, я сбегал обратно в дом, чтобы проверить, как там Алекс. Он опять лежал на диване перед включенным телевизором. Почему-то он смотрел его вверх ногами.

— Ты как? — крикнул я по пути в туалет.

— Опять дос совсеб заложило.

— Если будешь так сидеть, станет еще хуже!

— Да? — Он не сдвинулся с места, но хотя бы не спорил.

Выйдя из кабинета в три часа, я заглянул в гостиную.

Никакого Алекса, только миска холодного супа и куча салфеток. В спальне его тоже не было.

«Попробуем обратить в шутку», — подумал я. На этот раз я сразу спустился в подвал и заметил, что одеяло вернулось в угол у топки. По обе стороны от него лежали коробка сырных крекеров и фонарик. Как будто поход в пределах дома. В середине одеяло сгорбилось, как будто под ним сидел маленький мальчик. Если он хочет здесь прятаться, пускай, может быть, он убегает сюда от родительских ссор. Однажды, когда мы с Джейн повздорили — из-за чего же? кажется, из-за того, какую туалетную бумагу покупать, однослойную или двухслойную, — я посмотрел на Алекса: он молча зажал уши руками и читал книгу. Вот так, пока мы растем, у нас формируются защитные механизмы. И если необходимость в них прошла, а они задержались, то тогда они превращаются в неврозы: если, скажем, твои тридцатилетние друзья затевают ссору в твоем присутствии, ты автоматически делаешь вид, что ничего не слышишь.

Но Алекса не было в подвале. Я тихонько толкнул бугор посередине, и он сдулся без слов. При дальнейшем расследовании обнаружилась подушка и серо-зеленый рюкзак, набитый вещами будто бы для похода с ночевкой. Внутри были складной нож и книжка «На дороге» с загнувшейся, как собачьи уши, обложкой. Если только Алекс не взялся за Керуака, у нас в доме бывает посторонний человек.