Эва Хансен: Цвет боли: черный

– Наоборот, боюсь, что ты придешь в ужас и сбежишь сразу.

Снег прекратился, и мы решили пройтись пешком, ведь от Эстермальмстор до Карлаплан недалеко.

Дом мне понравился. От квартиры я не пришла в ужас и не сбежала, наоборот, все устроило: чисто, скромно, даже аскетично, хотя явно чувствовалось отсутствие женской руки. Три спальни, довольно большая гостиная с кухонным уголком, просторный санузел.

– В той комнате есть свой маленький санузел. Она моя, но я тебе ее уступлю. Смотри, и окна почти на юг.

Все было и впрямь слишком хорошо, у меня закралось подозрение:

– Лукас, сколько вы платили за эту квартиру?

– Не бойся, немного, это квартира моего дяди, он в Стокгольме бывает не больше месяца в год, работает в Америке, Южной Америке. Да и когда приезжает, только наведывается сюда. Он сдает не ради денег, просто чтобы иметь положенные платежи за саму квартиру и налоги за нее и чтобы квартира не пустовала, говорит, иначе в ней дух нежилой. Если тебе не нравятся те комнаты, в которых жили мы, то есть еще одна, правда, она маленькая… Та, что рядом с моей. Открыть?

Не знаю, собралась бы я переехать или нет, все решил звонок.

Увидев, что это Ларс, я даже побледнела. Неужели Бритт уже успела разболтать? Конечно, это она, кто еще мог дать Ларсу мой новый номер телефона.

Но все равно так лучше, нужно сразу поставить все точки над «и», только не хотелось бы делать это в присутствии Лукаса. Парень молодец, он кивнул на телефон:

– Ты поговори, а я пока вынесу мусор…

Мне пришлось глубоко вздохнуть, чтобы собраться с силами и ответить.

– Да, Ларс…

– Линн, нам нужно поговорить.

– О чем?

– Ты считаешь, что не о чем?

Понятно, язык у Бритт длинней ее памяти. Но я другого и не ожидала.

– Ларс, скажу сразу: к тому, что тебе сообщила Бритт, ты отношения не имеешь.

Мгновение он молчал, я уже начала подозревать, что Бритт ничего не говорила, и пожалела о своих словах. Теперь Ларс вытянет из моей подруги все… Но я зря радовалась, промолчать Бритт не смогла.

– Неправда.

– Ты волен думать все, что хочешь. О чем еще мы можем поговорить?

– Линн, я хочу, чтобы ты вернулась.

Как хорошо, что у Лукаса хватило такта уйти, я бы не смогла разговаривать при нем и обязательно себя выдала бы.

– Вернулась? Но я не уходила, ушел ты.

– Вернулась в квартиру на Кунгсхольмене.

Вот черт! Я решила, что он просит, вернее сообщает, о своем желании видеть меня рядом с собой, а он всего-навсего желает держать мать своего ребенка под контролем. Фигушки!

– Нет.

– Квартира стоит пустая. Там тебе будет удобно. Мне не нужна за нее никакая плата.

– А мне не нужна квартира, Ларс. Как раз сейчас я смотрю свою будущую комнату. Вполне удобно, близко от метро, окна на юг, зелено, вернее, будет зелено весной…

– Где?

– Лучше спросить с кем.

– Что?!

– А в чем проблема? У меня в мейле сохранено письмо, в котором ты сообщил о нашем разрыве, я приняла к сведению. У тебя Джейн, у меня… Впрочем, какая разница?

– Ты же понимаешь, что я все равно тебя найду?

– И что? Притащишь за волосы в замок и запрешь там? Не выйдет, Ларс, я не рабыня. Да, я не госпожа, не топ, но я не рабыня, запомни это.

– Линн, я виноват перед тобой, по-настоящему виноват. Но я не хочу говорить об этом по телефону, а писем ты, похоже, не читаешь, давай встретимся?

– Я прилагаю огромные усилия, чтобы забыть о кошмаре последних месяцев, забыть веревки, петли, издевательства, угрозу гибели…

– И меня тоже?

– Приходится и тебя. Но ты сам так захотел. Я не Бой, которого можно отогнать, а потом позвать снова и наблюдать, как он прыгает от радости. И не кукла, которую за ненадобностью забрасывают в угол и достают, чтобы повертеть в руках. Нет.

– Что – нет?

– Мы не будем ни встречаться, ни разговаривать, и уж тем более я не буду возвращаться в твою квартиру. Ты отказался от меня, даже услышав о том, что твои страхи только страхи. Но потом у тебя разладилось с Джейн, и ты решил вернуть меня? Зачем? Не стоит, у меня уже своя жизнь.

– У меня не могло ничего разладиться с Джейн, потому что ничего не было. Две встречи – это не роман, тем более вторую ты сорвала.

Он пытался свести все к шутке? Но я не намерена обсуждать его романы и его проблемы, все, что могла, я для Ларса сделала. Дальше он сам по себе, а я сама по себе.

– Ларс, за последнюю неделю я повзрослела больше чем за половину всей предыдущей благополучной жизни. Увидела изнанку существования, изнанку благополучного Стокгольма, узнала, что такое не просто быть подвешенной, но и ежеминутно ждать изнасилования и смерти. Я многое узнала, о чем предпочла бы не знать. Я другая, Ларс, не та Линн, что ужасалась, попав в комнату Мартина, и вздрагивала от каждого твоего прикосновения. Не думаю, что нынешняя лучше, но другая, и тебе придется с этим считаться. Ты отшвырнул меня в сторону, как несмышленого щенка. Став матерым псом, я не вернусь. У меня своя жизнь. А ребенок… он мой и только мой, кто бы ни был отцом.