Нельсон Демилль - Дочь генерала

— Я не знала, кого из вас выбрать, и потому решила, что буду с тем, кто останется в живых.

Синтия посмотрела на меня. Я видел, что она улыбается.

— Неостроумно, — заметил я.

— Извини. — Она похлопала меня по колену. — Люблю, когда ты сердишься.

Я ничего не сказал. Дальше мы продолжили путь молча.

Мы подъезжали к окраине военного городка. Показался ряд старых крупнопанельных строений и большой щит с надписью: «Учебный центр сухопутных войск США по подготовке специалистов для ведения психологической войны. Посторонним вход воспрещен».

— Заедешь сюда после встречи с генералом?

— Постараюсь, — ответил я, поглядев на часы.

Быстрее, быстрее. Вдобавок к проблеме «остывания» следов я чувствовал, что чем больше у людей в Вашингтоне и Форт-Хадли будет времени на размышление, тем вероятнее меня ждет головомойка. Не пройдет и семидесяти двух часов, как база будет кишмя кишеть фэбээровцами и чинушами из УРП, жаждущими набрать очки, не говоря уже о журналистской братии, которая собралась, конечно, в Атланте и ломает голову над тем, как попасть оттуда сюда.

— Как мы поступим с этой дрянью из подвала? — спросила Синтия.

— Не знаю. Хорошо, если бы она нам вообще не понадобилась. Пусть полежит несколько дней.

— А если Ярдли найдет эту комнату?

— Пусть он тогда и думает, что делать с этой дрянью.

— В этой дряни, может быть, и скрыт ключ к преступлению.

Я смотрел в боковое стекло на сооружения базы.

— Нет, в той комнате полно компромата, от которого зависит жизнь и карьера многих людей, судьба ее родителей, посмертная репутация Энн.

— Неужели это говорит Пол Бреннер?

— Это говорит кадровый офицер Пол Бреннер, а не сыщик Пол Бреннер.

— Я понимаю. Это правильно.

— Конечно, правильно. Я бы то же самое для тебя сделал.

— Благодарю, но мне нечего скрывать.

— Ты замужем?

— Тебя это не касается.

— Что верно, то верно.

Мы подъехали к официальной резиденции генерала, именуемой Бомон. Это был большой, сложенный из кирпича дом с множеством белых колонн. Стоял он на засаженном деревьями участке в несколько акров на восточном краю военного городка, этакий оазис с магнолиями, величавыми дубами и клумбами посреди армейской простоты.

Бомон — осколок эпохи, которая предшествовала Гражданской войне, родовое гнездо могущественного клана Бомонов, чьи потомки по сей день обретаются в округе. Дом не был подмят сапогами солдат Шермана, шагающих к морю, так как находился в стороне от главного направления марша, но сильно разграблен и порушен мародерами и дезертирами. Местные жители рассказывают, что всех женщин в роде изнасиловали, путеводитель по округу утверждает, что Бомоны бежали на несколько шагов впереди наступающих янки.

Дом был экспроприирован оккупационными войсками и использовался как штабной пункт, потом на каком-то этапе его возвратили законным владельцам, а затем, в 1916 году, продали вместе с плантациями федеральному правительству, которое назвало это место лагерем Хадли. Так дом снова перешел в собственность армии, ближние хлопковые поля стали военным городком, а остальные сто тысяч акров лесистой местности — территорией для учений и маневров.

Трудно установить, какой отпечаток на местное население наложила история, но было понятно, что влияние истории в здешних краях не поддается разумению парнишки из южного Бостона или девчонки с фермы в глубине Айовы. В результате встреча такого человека, как я, с таким человеком, как Ярдли, не становится встречей умов и сердец.

Мы вылезли из машины.

— У меня колени дрожат, — призналась Синтия.

— Прогуляйся по парку. Я один справлюсь.

— Ничего, постараюсь взять себя в руки.

Мы поднялись по ступеням к портику с колоннами, я нажал кнопку звонка. Дверь открыл красивый молодой лейтенант, на его нагрудной карточке значилось имя — Элби. Я сказал:

— Уорент-офицеры Бреннер и Санхилл прибыли к генералу и миссис Кемпбелл по его просьбе.

— Да-да... — Он быстрым взглядом окинул неформальную одежду Синтии и впустил нас. — Я личный помощник генерала. С вами хочет поговорить адъютант генерала, полковник Фаулер.

— Я должен видеть генерала по его просьбе.

— Я знаю, мистер Бреннер. Но сначала поговорите с полковником Фаулером, прошу вас.

Мы с Синтией прошли за ним в просторный передний зал, убранный в стиле и духе тех времен. Подозреваю, что обстановка и вещи здесь не принадлежали первоначально Бомонам, а прикуплены с бору по сосенке у разорившихся плантаторских потомков. Лейтенант Элби провел нас в приемную, почти полупустую, если не считать множества стульев. Образ жизни плантатора, убежден, сильно отличается от современного генерала, но есть между ними и общее — посетители-просители, много посетителей. Торговцев направляли к заднему входу, плантаторов сразу же провожали в гостиную, а посетители, прибывшие по официальному делу, допускались только до этой приемной комнаты вплоть до выяснения их социального положения.