Нельсон Демилль - Дочь генерала

— Значит, отошли от дела?

— Мне дали отсрочку на несколько часов.

— Повезло. В УРП платят сверхурочные?

— Платят. После первых суток — двойная плата, за воскресенья — тройная.

Кент улыбнулся и доверительно сообщил:

— Сегодня у меня куча дел.

— Это не отнимет много времени.

Он пожал плечами и допил пиво. Я дал ему еще банку.

— Я не знал, что Кемпбеллы собираются улететь тем же самолетом.

— Да, я тоже удивился. Но это красивый ход с их стороны.

— Кемпбелл кончился, жаль. А мог бы стать очередным вице-президентом. Даже президентом — когда-нибудь. Народ готов отдать голоса за военного.

— Я плохо разбираюсь в политике...

Я увидел, что Грейс Диксон положила на стол дискету и распечатки, помахала мне и вышла. К компьютеру подошел Кэл Сивер и включил графическую схему следов.

— Что они делают? — спросил Кент.

— Пытаются определить, кто это сделал.

— А где же фэбээровцы?

— Очевидно, за дверью. Ждут, когда выйдет мое время.

— Не люблю работать с ФБР. Не понимают они нас.

— Не понимают, это верно. Правда, никто из них не спал с погибшей.

Отворилась дверь, и появилась Синтия. Она вошла в «кабинет», поздоровалась с Кентом. Я достал ей из холодильника кока-колу и еще одну банку пива Кенту. Тот начинал нервничать.

— Все это очень грустно, — сказала Синтия. — Такая молодая... Я так переживала за ее родителей и брата.

Кент молчал.

— Билл, мы с Синтией раскопали кое-какие вещи, которые нас беспокоят. Может быть, вы поможете нам объяснить их.

Кент отпил пиво.

— Прежде всего это письмо, — сказала Синтия, доставая из сумки листок бумаги, и подала его Кенту.

Он пробежал письмо глазами — он знал его наизусть.

— Понимаю, как оно огорчило вас, — продолжила Синтия. — Женщина разносит личные отношения по всему городку и причиняет неприятности единственному человеку, который привязан к ней.

Чтобы скрыть замешательство, Кент сделал большой глоток пива.

— Почему вы думаете, что я был привязан к ней?

— Чувствую. Вы были привязаны к ней, а она чересчур занята собой. Не захотела ответить на ваши чувства и заботу.

Сыщик, расследующий убийство, иногда вынужден говорить плохо о мертвом. Убийце неприятно слышать, что его жертва была образцом добродетели, верной дочерью Господа Бога, какой описывал Энн Кемпбелл полковник Фаулер. При этом вы не отбрасываете напрочь проблемы добра и зла, как предлагает Карл Хеллман, — просто ставите их в другую перспективу, давая понять подозреваемому, что содеянное им вполне объяснимо.

Билл Кент был не дурак, он видел, к чему мы клоним, но молчал.

— Мы также располагаем записями из ее дневника о каждом вашем свидании, — продолжала Синтия.

— Распечатки лежат у компьютера, — добавил я.

Синтия пошла к столу с компьютером, принесла страницы, потом села перед Кентом и начала читать. Записи в дневнике были откровенные, но, в сущности, не эротические. Они напоминали медицинское исследование: ни слова о любви, о чувствах, только бесстрастные описания половых актов. Слушать это Кенту было, естественно, неприятно, но дневник подтверждал, что Энн Кемпбелл думала о нем не больше, чем о своем вибраторе. По его лицу я видел, что в бедняге закипает гнев — эмоция, которая меньше всего поддается контролю и неизбежно ведет к распаду личности.

Кент встал и сказал:

— Я не намерен это слушать.

Я тоже встал.

— Нет, вы должны выслушать. Пожалуйста, сядьте. Без вас мы ничего не можем сделать.

Он вроде бы заколебался: уйти или остаться, но колебание было, как говорится, на публику. Кент понимал, что сейчас происходит самое важное событие в его жизни, и если он уйдет, то оно произойдет без него. С наигранным недовольством он опустился на стул. Я тоже сел.

Синтия продолжала читать, как будто ничего не случилось. Она нашла ударный пассаж:

— "После долгого сопротивления Билл наконец почувствовал вкус к сексуальному удушью. Любимый его прием заключается в следующем: он накидывает себе на шею петлю и вешается на стенном крюке, а я в это время делаю ему минет. Но Билл любит также привязывать меня к кровати, как он сделал это сегодня, и, стянув мне горло шнуром, работать во мне мощным вибратором. Он так наловчился в этой процедуре, что я кончала и кончала..."

Синтия посмотрела на Кента и стала перелистывать страницы дальше.

Кент не был сейчас ни рассерженным, ни растерянным; он, казалось, унесся мысленно куда-то далеко-далеко, то ли вспоминая светлые деньки, то ли стараясь проникнуть в темное, неопределенное будущее.