Алексей Костарев - Жопа

— Да все тебе будет! И ангар, и танк, и массовка — я Федорчуку ящик водки поставил!

— А у нас оператора опять нет, — пробурчал Юрка.

— Как — нет?! — завопил Гриша.

— Как обычно — жестокая классика.

«Жестокая классика» заключалась в том, что оператором был Федя, а Федя обладал потрясающей способностью отсутствовать именно тогда, когда в нём была необходимость. А ещё он непременно попадал во всевозможные истории. Очкастый, патлатый и щуплый Федя отличался редкой страстью к приключениям и абсолютной атрофией инстинкта самосохранения. В самый разгар работы он мог неожиданно схватить камеру и умчаться снимать какой-нибудь разгон митинга, пикет возле следственного изолятора или что-нибудь ещё из числа событий такого рода. Нередко это заканчивалось тем, что Феде разбивали камеру, морду и голову, или он сам разбивал машину, садясь за руль в состоянии, близком к полному нестоянию. Через несколько дней Федины следы обнаруживались то в вытрезвителе, то в травматологии, то в психушке, а то и в далёком сибирском городе — в тысяче с лишним километров от места происшествия. Как его туда занесло, Федя, конечно же, не помнил.

Сначала Федя был всем — сценаристом, оператором, режиссёром, актёром и так далее. И цены б ему не было, если б не его патологическая ненадёжность. Тогда Гриша нашёл Юрку. Юрка оказался полной Фединой противоположностью — он был на редкость надёжен и безотказен, зато страдал отсутствием творческих идей. Когда же Федя исчез в очередной раз, а Юрка заявил, что снимать может только по готовому сценарию, Гриша был готов впасть в отчаяние. Но тут появился Сталкер.

Появился он со своей чифирной плиткой и горой грандиозных замыслов. И поселился в студии, поскольку с квартиры его выгнали за неуплату и буйное поведение в пьяном виде. К этому времени вернулся блудный Федя. «О, господи!» — застонал Гриша. — «Был один шизик — стало два шизика!». Сперва шизики чуть не подрались, потом напились и помирились, и Гриша, зайдя как-то вечером на студию, застал такую картину — психопатическая парочка сидит в обнимку на полу, в окружении толпы пустых бутылок, и в две пьяные глотки орёт: «Ком он, бэби, лайт май фай-е-эр!». Тогда Гриша и понял, что с такой командой спокойной жизни ему не видать.

— Сталкер, придётся тебе снимать второй камерой, — распорядился «порнобосс». — Первым оператором будет Дядя Вася. Единственный нормальный человек среди вас всех!

— Ты, Гриша, халявщик, — сказал Сталкер. — Хочешь, чтобы я ещё и за оператора бесплатно вкалывал?

— Выпишу я тебе премиальные. Да хватит уже сидеть! Отклеивайте жопы от кресел, и поехали! «Звёзды»-то наши хоть здесь?.

— Здесь — куда они денутся! — Юрка неохотно поднялся.

— Только им другое название больше подходит — которое со «звёздами» созвучно, — пробурчал Сталкер. — Особенно Светке. Да и Мишке — тоже.

— А ты вообще наркоман! — входя в монтажную, ответил Мишка. Их отношения окончательно испортились в тот день, когда во время совместного водкопития Мишка решил было поухаживать за Сталкером и очень обиделся на то, что Сталкер его ухаживаний не оценил.

И тут не выдержал Гриша:

— Заткнитесь оба! Достали лаяться! Между прочим, машина ждет.

Не прекращая препираться, они загрузились в «ГАЗель». Дядя Вася сел за руль, Гриша — рядом с ним, остальные, то есть Юрка, Сталкер, Мишка и Светка, расположились сзади. Но не успели проехать и квартала, как заканючил Юрка, требуя остановиться на углу.

— Черт бы тебя драл с твоими хот-догами! — выругался Гриша. — Работнички! Один непрерывно «колёса» жрёт, другой — хот-доги трескает!

— Когда я нервничаю, пища меня успокаивает, — заявил Юрка.

— Дядя Вася, притормози. Тогда уж, обжора, бери на всех.

— Что я — Рокфеллер? Деньги давай!

Гриша полез в карман.

— На этого гения можешь не брать — он всё равно одними транквилизаторами питается. И чифиром запивает.

Сталкер завопил, что это дискриминация. Светка хихикнула, Мишка заржал, а Дядя Вася заметил: «Во, какая хреновина!». Юрка выскочил из машины и потрусил к ларькам. Отсутствовал он довольно долго, и Гриша высказал предположение, что Юрка в данный момент стоит у ларька и лопает пищу богов в одно рыло, то бишь, в своё. Предположение не оправдалось. Пару хот-догов Юрка, возможно, и сожрал по пути, но остальные донёс. Наконец, под Гришину ругань, Юркино чавканье и Мишкино ржание они тронулись с места и покатили в сторону танковой части номер какой-то там, где на правах самодержца царил полковник Коля Федорчук.