Томми было десять лет. Мне он представился маленьким взрослым, я уже привык общаться с детьми младше него. Он прямо сидел на стуле, излагая свою историю. Голос не изменял ему. Томми говорил и, казалось, возвращался в свое детство, когда началось его знакомство с Остином. Его аккуратно причесанные светло-русые волосы падали на лоб. Он непринужденно болтал ногами, которые не доставали до пола.
– Сначала мы просто долго разговаривали, гуляли. Он забирал меня после футбола и покупал мороженое. Сначала были и другие мальчики, но потом остался только я один.
– Мы ничего об этом не знали, – перебила мать Томми. Это была внушительных габаритов женщина, которой могло быть и около тридцати, и около сорока лет. Выглядела она как тридцатилетняя, но одевалась и говорила как дама на десяток лет старше. Ради посещения окружного прокурора она надела черное платье, украсив его ниткой жемчуга, который она постоянно теребила, особенно когда говорила об отсутствовавшем муже.
– Мы с мистером Олгреном думали, что Томми подвозили домой родители приятелей. Он нам так говорил.
Томми неотрывно смотрел на меня, как будто слова матери не имели значения. Я кивнул ему, и он продолжил:
– Потом мы… – Он сглотнул.
Я заметил, что он обдумывает свои слова.
– Летом я должен был весь день проводить в школе.
– Его отец и я, мы оба работаем, – вставила миссис Олгрен, разводя руками.
– Конечно, – утешительно сказал я.
– Было так скучно, – продолжал Томми. – Что нам оставалось делать, качать малышей на качелях? Иногда Уолдо приезжал и забирал меня…
– Уолдо? – переспросил я, чтобы скрыть свою реакцию, я прикрылся рукой. У меня это здорово получается.
– Так он мне представился, – ответил Томми. Он хитро улыбнулся. – Но я знал, что у него другое имя.
– Откуда?
– Иногда он выходил из машины и оставлял меня одного. Я заглядывал в ящик между сиденьями. Я нашел бумаги и конверты с его именем.
– И как же его звали?
– Остин Пейли. – Он ждал моей реакции. Я просто кивнул.
– Все-таки летом было лучше, ведь мы могли проводить весь день. Иногда мы ходили купаться. Сначала в бассейне, но Уолдо знал такие места, где можно было окунуться без плавок. Он говорил, что в этом нет ничего страшного, так как девчонки не видят. Мы часто встречались, ходили гулять или катались на лошадях в парке Брейкенридж. И просто болтали, понимаете? Уолдо никогда не останавливал меня и не считал, что я еще слишком мал.
Миссис Олгрен уперлась взглядом в угол комнаты.
– Первый раз, когда это произошло – вы об этом хотите услышать?
– Все, что ты хочешь рассказать, Томми. Все, что произошло.
Он кивнул и продолжил не смущаясь:
– Мы поехали купаться на речку. Никого вокруг не было. Это было за городом. Когда мы устали, то легли на старое стеганое одеяло, которое Уолдо прихватил с собой. Мы легли в тени, но было не холодно. Это случилось в августе, по-моему, Уолдо сказал, что мы просто обсохнем. Мы улеглись и немного поговорили, но недолго. Уолдо прикрыл глаза и глубоко задышал. Я тоже начал засыпать.
Легко было себе представить: застывший летний воздух, жужжание шмелей, покалывание одеяла, прикосновение длинных травяных стеблей, испарение воды с кожи. Я воочию представил себе эту картину. Я легко мог вообразить себе Томми в этой обстановке, так как он сидел передо мной, но мужчина был лишь бесформенным пятном, пока я не вспомнил, что это был Остин Пейли. Мне стало труднее восстановить случившееся, когда я понял, о ком идет речь.
– И что произошло? – спросил я.
– Уолдо повернулся и положил на меня руку. Она была теплой, но я не пошевелился, так как почти заснул. Его рука долго лежала у меня на животе, как будто и он спал, но затем она переместилась ниже.
– Знаете, они никогда нам об этом не говорили, – вдруг громко произнесла миссис Олгрен, – мистер Олгрен и я собираемся возбудить уголовное дело против школы. Мы, конечно, не давали разрешения на такие Дневные прогулки. Мы ничего о них не знали. Этот человек представился дядей Томми, и сын не возражал.
Томми смотрел на меня. Я дал ему понять, что осознаю, почему он не все рассказывал родителям.
– Конечно, – сказал я, – вас нельзя обвинить. – Я смотрел на мать, но обращался к Томми. – Продолжай, Томми.
– Ну, он трогал меня, мои ноги, живот… и все остальное. Я не останавливал его, но это разбудило меня. Затем он тоже открыл глаза. Он говорил со мной по-взрослому, как и раньше о других вещах. Он сказал, что в этом нет ничего особенного, что так поступают некоторые люди, и он считал, что я уже готов к этому, и спросил, согласен ли я. Я ничего не ответил.
Читать дальше